Моя гордость не позволила мне вернуться в его гостиную. Вместо этого я направилась в противоположном направлении, не зная, что найду в конце короткого коридора. Это была кухня.

Пространство было огромным. Темные шкафы заполняли U-образную комнату и подчеркивали деревенскую тематику. Медная раковина в деревенском стиле поблескивала под лампами, а кухонная плита была больше, чем я когда-либо видела на профессиональной кухне.

На кухонном столе стоял букет свежих цветов. Я подошла поближе, чтобы вдохнуть аромат роз и лилий. Под вазой лежала карточка с надписью «Добро пожаловать домой» и номером телефона, подписанная сотрудником клуба.

— Вы выставили свой дом на продажу.

Я оторвала взгляд от цветов, когда Пирс вошел в кухню.

— Я думала, вы сказали, что мы можем избегать друг друга здесь.

— Я захотел пить. — Он подошел к шкафчикам, открывая один за другим, пока не нашел стаканы. — Воды?

— Да, пожалуйста.

Он взял два стакана и наполнил их ледяной водой из холодильника. Поставив один из них рядом со мной, он подошел к одному из стульев на островке и сел.

— Почему вы выставили свой дом на продажу?

— Чтобы заплатить вам. — Блэх. — Я продам все необходимое. Свою машину. Свою одежду. Свою кровь, если понадобится.

Он сделал большой глоток, нахмурив брови.

— У вас семь владений. Почему не одно из других?

— Потому что у них есть арендаторы, которые платят арендную плату. Я не собираюсь выгонять людей из их домов.

— Вы могли бы продать их как занятые помещения для сдачи в аренду.

— В Каламити не так много людей, которые хотят владеть жильем и управлять им. И я люблю своих арендаторов. Последнее, чего я хочу, — это продать дом, а потом заставить их волноваться, что срок аренды не будет продлен. Кроме того, их арендная плата идет на оплату моих ипотечных кредитов в банке.

На ссуды Габриэля я купила фермерский дом и здание в центре города. Если бы мне пришлось продать что-то из того, что я сдавал в аренду, я бы это сделала. Но это будет моим последним шагом.

— А как насчет фитнес-студии?

— Она покрывает коммунальные платежи и мои расходы на проживание. — Не то чтобы это было много.

— Что произойдет, если вы продадите свой собственный дом? — спросил он.

— Над студией есть свободная однокомнатная квартира. Я перееду туда. Если я найду кого-нибудь, кто снимет это жилье, то, к счастью, у меня большая семья. Какое-то время я буду жить на диване. Я буду ненавидеть каждую минуту этого, но, если придется, я перееду домой к родителям, пока не накоплю денег на аренду.

— А что насчет фермерского дома?

— Это долгая история.

Он взглянул на окна и на снежные хлопья, бьющие в стекло.

— Мы никуда не торопимся. Не сегодня.

О, как же я ненавидела то, что он был прав. Если эта буря не утихнет, я не смогу уйти еще несколько часов. Возможно, не раньше утра.

Но он был здесь, задавал мне вопросы. Вот почему я пришла сюда, верно? Чтобы заставить его выслушать и понять. По какой-то причине ему стало любопытно — может быть, это было искуплением за то, что он не дал мне покоя.

Это была моя возможность, и, поскольку я оказалась в затруднительном положении, я могла бы воспользоваться своим преимуществом.

Я обошла островок и села на табурет, так, чтобы один из них был между нами. Важно было соблюдать дистанцию, потому что, несмотря на то, что он меня раздражал, этот мужчина все равно был слишком красив для своего же блага. Или для моего.

— Вы когда-нибудь слышали о Люси Росс? Кантри-певице? — спросила я.

— Звучит знакомо, но я не очень люблю кантри музыку.

— Она моя подруга и живет в Каламити. Она переехала сюда два года назад и арендовала фермерский дом.

Это было интересное место, даже до драмы, разыгравшейся тем летом. Всю свою жизнь я знала его как фермерский дом вдовы Эшли. Я не помнила ее мужа, который умер, когда я была ребенком, но миссис Эшли ходила в нашу церковь.

Когда она умерла, ферма перешла к ее племяннице, которая не была заинтересована в том, чтобы иметь дом в Монтане. Племянница продала все, что находилось внутри, вместе с домом и двадцатью акрами земли.

Семья, купившая этот дом, была родом из Техаса, и год, когда они переехали сюда, был одним из самых холодных и снежных за последние десятилетия. Когда следующей весной они выставили дом на продажу, никто не удивился.

Они переехали, но дом не продали, вероятно, потому, что цена была запредельной. Очевидно, они не испытывали острой нужды в деньгах — я не могла понять, но Пирс, вероятно, мог.

— До того, как я купила это место, оно много лет было заброшенным. Когда-то здесь жили сквоттеры (прим. ред.: Сквоттинг — это самовольное заселение незанятого здания или земельного участка людьми, которые не имеют на это никакого права). Потом его оккупировали подростки, которым нужно было место для вечеринок с пивом, поэтому они использовали землю и старый сарай. Как вы, наверное, догадываетесь, там был полный бардак, и я смогла восстановить это место.