— Так может у Мясника запросить команду? Типа, если фермеры взбунтовались…

— И че?! — вместе с обильной порцией слюны выплюнул вопрос Кудрявый. — Засал землемесов?

— Да, не, я че… Парней просто порешили…

— Мясник за свою штурмовую группу столько кредитов возьмет, что выйдет дороже, чем разграбленный склад. Все, свалил! Исполнять! Куда, лять, через кусты? Ты их садил, сука!

— Простите, шеф!

Башка ушуршал, поднимая пыль, а Кудрявый еще пару минут смотрел на покачивающиеся ветви вишни. Внутренний покой, разрушенный новостями, никак не желал восстанавливаться.

«С другой стороны, — поймал он себя на мысли, — есть отличный повод выплеснуть накопившуюся негативную энергию. Без последствий для дела и урона репутации».

На склад они прибыли через двадцать минут лету. И еще столько же кружили над окрестностями, пытаясь разглядеть в зелено-коричневой мешанине джунглей внизу хоть какие-то следы засады.

— Садимся! — в конечном итоге приказал Кудрявый.

Он прекрасно понимал, что ничего с воздуха без специального оборудования — хотя бы теплака — в таких зарослях не обнаружить. Но сознательно тянул время, чтобы его «храбрая» команда поменьше праздновала труса и куда больше желала выйти уже из чрева летающей машины и размять ноги и плечи. А то на словах они все у-у-у какие убиваки, в любой шлюз первыми врывались чуть ли не без скафандра!. Отважные рубаки и кровожадные демоны… до первого выстрела из чащи.

Когда Кудрявый соглашался на свою должность главного над «пастухами фермеров», он прощелкал клювом один важный момент. Опыта, к сожалению, не было… и выбора, как такового, тоже. Собственные ребятки с корабля считали своего командира поехавшим и только остатки былого уважения и страх удерживали их от немедленного «лечения» из плазмоплюя в спину. Пути обратно на борт уже не было. Вовремя в последнем рейде мозгоправ попался под руку. Может, все же не стоило его работорговцам сплавлять? А-а, ерунда! А вот что не ерунда — его команда работала на зарплате. Не на доле в добыче, а на гарантированной ежемесячной выплате.

Стоило откуда-то прилететь шальной игле или заряду плазмы, его ребятки быстро вспоминали, что замес, в общем-то, совершенно невыгодный, прибытка с него никакого, да и в других местах дела ждут. Много дел! Так что Кудрявый напоказ вроде как заботился о своих. Показывал, что ему не все равно и свою команду на убой просто так не отправит. В лапы охреневших от безнаказанности фермеров, ха-ха! Вот уж было бы кого опасаться, гипердрайв им всем в задний проход…

— Стояк и Винтер, ко мне! — распорядился он, сойдя на землю.

Перед ним тут же выросли два индивида, которых за глаза в отряде называли однояйцевыми. При том, что внешне они были совершенно не похожи. Стояк имел такой разворот плечей, которые не в каждый шлюз свободно проходили, морду добродушного песеля и кулаки, больше подходящие для забивания свай.

А вот Винтер наоборот, вид имел худой и изможденный, будто постоянно недоедал и не высыпался. Вдобавок к и без того мерзкой роже, к тому же, завел себе манеру выращивать тонюсенькие усики над верхней губой. Которые ему, естественно, не шли, но никто почему-то не спешил пирату об этом сказать.

Сходство эти двое имели, если можно так выразится, духовное. Родство, даже. Одинаково идиотски ржали над им одним понятным шуткам, любили выпивку, наркоту и пытки. Причем, последние — гораздо больше всего остального. Кудрявый их нарочно держал, чтобы запугивать особо непослушных рабов. Отдавал самого строптивого, а потом вывешивал перед бараками то, что от них осталось. И все сразу становились такими послушными!

Ну и еще Стояк и Винтер были, можно сказать, старожилами. Почти что следопытами! Поднаторели (по их словам) на выслеживании беглых рабов, когда работорговцы крупно облажались и допустили массовый побег. Как они всех задолбали этой историей (под идиотское хихиканье), кто б знал. Вот этим красавчикам Кудрявый и поручил обследовать окрестности лагеря на предмет следов или чего-то, что могло указать, куда утопали фермеры, уже второй раз щелкнувшие по носу своих хозяев и благоделетей.

— А если на засаду нарвемся? — уточнил Винтер. — Я не боюсь, просто обоснованно опасаюсь.

Стояк сперва посмотрел на товарища, потом перевел пустой взгляд на начальника, и кивнул. Не факт, к слову, что понял, о чем вообще шла речь. В их тандеме он во всем полагался на худую глисту с усиками.

— Возьмете с собой четверых штурмовиков. Они прикроют если что, — отмахнулся от них пожилой искатель внутреннего покоя. — Только найдите мне хоть что-нибудь!

Сам же отправился к виселице, вокруг которой толпились подчиненные. Без команды старшего они даже трупы своих товарищей с нее снимать не стали. И правильно, кстати, делали.

— Свободы, значит, захотели, — зло прошипел он, глядя на два обезображенных птицами лица. Точнее, чуть ниже. На куски пальмовых чешуек, закрепленных проволокой прямо под подбородками висельников. На сухих и и твердых деревяшках красной краской было коряво написано: «Смерть угнетателям!» — Будет вам, твари, свобода! Столько, что вы ею блевать будете!

Бывший абордажник распорядился снимать убитых и изучить характер их ран. Пока подручные этим занимались, прошел в компании Башки на склад. Там с глубокомысленным видом посмотрел на пустые стеллажи, царапины на стенах из армопластика, и следы множества ног на полу.