На левом мониторе — тепловая карта центра Мюнхена. Несколько красных точек — группа Воронова — двигались слаженно, занимая позиции вокруг Олимпийского парка. Дилетанты. Оставили такой цифровой след, что его заметил бы и стажёр.

На центральном экране — трансляция с беспилотника. Бауманн, дешёвый актёр, играющий роль приманки.

И он. Хавьер Рейес. «Дикая карта».

Он двигался профессионально, почти безупречно. Но он шёл прямо в ловушку.

— Все на местах, — доложил молодой аналитик с напряжённым лицом. — Воронов использует Рейеса, чтобы выманить нас. Классическая схема.

Хелен не ответила. Она коснулась экрана, увеличивая изображение Хавьера. Он был не человеком. Он был переменной в уравнении. Неконтролируемым фактором, который нарушал чистоту операции. Её цель была не в том, чтобы его спасти. Её цель была в том, чтобы использовать хаос, который он создаст. Воронов, высунувший голову из своей норы, был гораздо более ценной мишенью.

— Снайперам — готовность, — её голос был ровным, без интонаций. — Цель — не Рейес. Цели — все, кто попытается его захватить. Ждём моего сигнала. Мы не вмешиваемся.

Она сделала паузу.

— Мы… проводим санацию.

Откинувшись в кресле, Хелен посмотрела на свою левую руку. Палец медленно, почти бессознательно, погладил то место на безымянном пальце, где никогда не было кольца.

Олимпийский парк встретил Хавьера простором и неуютной тишиной. Бауманн шёл впереди, направляясь к почти пустому стадиону. Его фигура казалась маленькой и хрупкой под гигантскими, футуристическими конструкциями из бетона и стекла.

Хавьер держался в тени опор, перебегая от укрытия к укрытию. Он искал место для захвата. Место без свидетелей, с несколькими путями отхода.

Они прошли под огромной стеклянной крышей, похожей на застывшую паутину. И здесь Хавьер впервые почувствовал укол тревоги. Звук их шагов по брусчатке начал странно отражаться от изогнутых поверхностей. Эхо было множественным, искажённым.

Акустический обман.

Он заставил себя успокоиться. Это просто архитектура.

Бауманн замедлил шаг. Хавьер приготовился. Ещё пятьдесят метров, за поворотом, где начиналась безлюдная аллея…

И тут он понял.

Он понял это не глазами. Он понял это кожей. Инстинктом.

Пара на скамейке слева. Мужчина и женщина. Они сидели слишком прямо. Их взгляды были устремлены не друг на друга, а в секторы перед собой.

Уборщик в униформе справа. Он держал метлу, но не мёл. Он просто стоял, опираясь на неё, как солдат на винтовку.

Их было ещё как минимум двое. Один изображал туриста с картой, другой — бегуна, делающего растяжку.

Они не следили за Бауманном. Они контролировали периметр.

Ловушка.

Цель не Бауманн. Цель — он.

В тот же миг Бауманн остановился и, как бы случайно, уронил газету. Условный сигнал.

«Туристы», «уборщик» и «бегун» одновременно перестали играть свои роли. Они начали двигаться. Спокойно, без суеты, отрезая Хавьеру пути к отступлению.

— Блин, — выдохнул он сквозь зубы.

Он бросился бежать. Не назад. Вперёд, в единственном направлении, которое они ещё не перекрыли.

В сторону стадиона.

Тишину прошил сухой, резкий щелчок, похожий на удар кнута.

Один из преследователей, тот, что изображал туриста, дёрнулся, будто наткнулся на невидимую стену. Его голова взорвалась красным туманом. Он рухнул на брусчатку — тело обмякло, будто из него вынули стержень.

В следующую секунду воздух взорвался ответными очередями. Брусчатка заискрилась от попаданий. Мир превратился в грохот, эхо выстрелов и запах пороха.

Хавьер нырнул за широкую бетонную опору. Рядом с ним, привалившись к бетону, хрипел один из людей Воронова. Молодой парень, раненный в плечо. Из его уха выпал наушник, и теперь из маленького динамика доносились обрывки панического русского диалога.

— …снайпер! Позиция?! Откуда, блядь?!

— …это не его люди! Третья группа! Лебедев, доклад!

— Майор, нас рвут на части! Объект уходит! Приказ?!

— …держать! Взять его живым, любой ценой!.. — голос срывался в визг статики.

Хавьер выглянул из-за укрытия. Бой шёл уже на три стороны. Люди Воронова, попавшие под снайперский огонь, отстреливались вслепую, пытаясь одновременно не упустить его.

В этом хаосе он увидел её. Женщина, забившаяся в нишу между двумя конструкциями, закрыв голову руками. На её шее был ярко-красный шарф.

Почти такой же, какой он подарил Люсии на последнее Рождество.