В груди у меня заныло, будто от старой раны. Это была правда. Я чувствовал это постоянно теперь. Легкое покалывание кожи, едва уловимый гул под ногами, даже когда земля была неподвижна. Как миллионы голодных муравьев, копошащихся под тонким слоем почвы. Пепел падал, сдерживал, но давление нарастало. Голод. Древний, ненасытный. И Лора… она стала чувствительнее к нему, как живой сейсмограф безумия.

— И что нам делать? — спросил я, голос мой прозвучал чужим, сдавленным.

Рик тяжело вздохнул, потирая переносицу.

— Конкретно сейчас надо отдохнуть. Набраться сил. И подумать. Нам необходимо найти тихое, спокойное место, где ты сможешь заняться изучением той силы, которую дал тебе мёртвый некромант. Причём, учиться придется очень быстро. Похоже, все, что происходит с тобой и вокруг тебя напрямую влияет на Проклятие и все, что с ним связано. Нам нужно хорошенько спрятаться, пока Гончие не начали прочесывать Нижний город. А потом… — Он бросил взгляд на Лору, затем на Рыжую. — … Потом решать, что делать с этим. Со всем этим бардаком.

— Пип! Пип-пип-пииип! Пииииу!

Резкий, недовольный писк разорвал напряженную тишину. Из тени под топчаном выскочил Болтун. Его белая шкурка была взъерошена, черные бусинки глаз горели возмущением. Он встал на задние лапки, упираясь передними в бока, и затараторил, тыча мордочкой то в меня, то в Рика, то в неподвижную Лору. Я впервые видел горностая настолько активным. Он очевидно хотел что-то донести до нас.

Рик посмотрел на горностая, потом на меня. В его глазах мелькнуло что-то усталое, почти человеческое.

— Видишь, даже этот пушистый зверек понимает, какой ты идиот. — буркнул Палач, отворачиваясь и направляясь к своему столу с оружием. — Надо перекусить. Тебе, имею в виду. И подумать, как накормить чертова Лича. Мне вообще надо подумать. Обо всем.

Убийца сел на одну из табуреток, взял в руки клинок и начал методично, почти механически точить его о специальный брусок. Скрип камня по стали заполнил убежище — монотонный, успокаивающий ритм в этом хаосе страха, вины и надвигающегося ада.

Я посмотрел на Болтуна, который нетерпеливо топтался у моих ног, на Лору, застывшую в своей ледяной пустоте, на Тень, чьи черные глаза светились в темноте как угли, ощущая голод мира под нами. На Рика, который точил клинок, готовясь к войне, которую я развязал, потом вздохнул и полез в лежащую на столе сумку за пайком. Прятаться. Есть. Спать. Готовиться к утру, которое не принесет ничего хорошего. Но пока… пока надо было поесть самому и накормить горностая. Хотя бы это я мог сделать правильно.

Скрип точильного камня заглушил писк Болтуна. Рик точил клинок с мрачным упорством, будто высекал им свои мысли из стали. Я покорно разломил сухой паек, отдав большую часть бешено пищавшему горностаю. Тень наблюдала за этим с пугающим вниманием, ее глаза скользили от моих рук к Болтуну и обратно. Лора сидела все в той же позе, статуя из плоти и льда. Холод, исходивший от нее и от Рыжей висел в воздухе тяжелыми пластами. Не знаю, как Палач, а я его ощущал каждой частичкой тела.

Болтун, набив щеки, внезапно замер, шерсть на загривке встала дыбом. Он уставился в темный угол за спиной Рика, зашипел и юркнул под топчан, оставив недоеденный кусок. Точильный камень замолчал.

— Встань, — голос Рика прозвучал тихо, но я подскочил, словно получив удар током. Палач уже стоял, клинок бесшумно скользнул в ножны на бедре. Его глаза, лишенные прежней ярости, были теперь холодны и расчетливы, как лезвие. — Ты умеешь колдовать, Малёк. Умеешь чувствовать Силу. Но ты дерешься, как пьяный крысолов в переулке. Это закончится твоей смертью. И нашей.

Он шагнул в центр убежища, в полосу самого густого мрака между тусклыми островками света от масляных ламп. Тени сгустились вокруг него, обволакивая, как жидкий дым.

— Палачи не воюют на площадях, напоказ — его голос стал глухим, исходящим будто из самой темноты. — Мы — тень на стене. Шорох за спиной. Последний вздох, который не успел стать криком. Наша сила — в незнании врага. В страхе перед тем, чего он не видит.

Только звук последнего, произнесённого Риком слова растворился в воздухе, как он исчез.

Не прыгнул в сторону, не метнулся — просто растворился в черноте угла. Один момент он был там, его очертания виднелись на фоне грубого камня, и вот — пустота. Даже воздух не дрогнул. Я напряг зрение, слух, Силу — ничего. Только ледяное дыхание Безмирья от Лоры и Рыжей, да учащенный стук собственного сердца.