— Об интересах, — сказал Брюнфо.

— Вот именно. Мы друг друга понимаем. Прокурор молча обвел всех взглядом, кивнул.

— Все останется между нами, — сказал Брюнфо, и прокурор снова кивнул. — Да, — продолжил Брюнфо, — останется между нами, как в теледетективе.

— Простите?

— Указание с самого верху, — сказал Брюнфо, — политическое вмешательство, препятствующее дознанию, таинственные намеки, а в остальном молчание, все это до невозможности шаблонно, но шаблон, разумеется, необходимо дополнить — комиссаром, который будет вынужден на свой страх и риск…

— Вы же не станете…

— А в итоге как герой…

— Вы безусловно не станете ничего предпринимать на свой страх и риск, — сказал прокурор. — Это приказ. Кстати, как я сегодня узнал, ваша просьба об отпуске удовлетворена.

— Но я не просил об отпуске!

— Что ж, произошло небольшое недоразумение, — сказал Мегрэ, — я говорил, что у комиссара Брюнфо накопилось много неиспользованных дней отпуска.

У Брюнфо защемило в груди, он глубоко вздохнул.

— Вот и чудненько, — сказал Роан, — в таком случае используйте отпускные дни прямо сейчас, расслабьтесь, вы перенесли столько стресса, насколько мне известно, и…

Прокурор встал, Мегрэ и Роан тоже вскочили с кресел, поднялся и Брюнфо, медленно, двухметровый великан, на голову выше остальных, ощутил укол в груди и снова упал на стул. Прокурор сверху вниз посмотрел на него и сказал:

— Господа!

Эмиль Брюнфо прошел к себе в кабинет и обнаружил, что папка «Атлант» с отчетом патрульных, первыми протоколами допросов, фотографиями места происшествия и результатами вскрытия исчезла с его письменного стола. Впрочем, он сохранил все это в компьютере. Ввел пароль — однако и соответствующая папка исчезла с виртуального рабочего стола. Он открыл виртуальную корзину: досье не было и среди удаленных документов. Протокол о произведенных действиях, все, что касалось этого дела, было удалено — когда патруль направили в гостиницу «Атлант», какие машины и когда прибыли на место происшествия, кто из сотрудников выезжал на место, первый отчет о фиксации следов, все исчезло, дело растворилось в воздухе.

Он перевел дух, прижал живот книзу, чтобы освободить легкие, расстегнул ремень и пуговицу на поясе брюк. Смотрел на монитор. Как долго? Минуту? Десять минут? Заметил, что глядит уже не на экран, а на самого себя: как ему реагировать? Неизвестно. Глядел на себя как на труп, обмякший на стуле. Потом пальцы снова застучали по клавишам, он набрал в Гугле: Что СМИ сообщили об убийстве в гостинице «Атлант»? Ничего. Какой бы вопрос он ни вводил в машину — ничего, никакого результата. Ни в одной газете ни строчки. Убийства не было.

Он поднял взгляд от клавиатуры и только теперь заметил, что и большой напольный блокнот тоже очистили: лист, на котором он во время последней летучки большими буквами написал ГОСТИНИЦА «АТЛАНТ» стрелка СВИНЬЯ и поставил пять вопросительных знаков, был вырван.

В голове мелькнула странная мысль: неужто пришла пора наконец-то стать внуком?

Внуком знаменитого борца Сопротивления.

Он снял телефонную трубку, вызвал к себе парней из своего штаба. Чувствуя яростную решимость.

Старший инспектор, помощник комиссара, трое инспекторов вошли в кабинет, комиссар Брюнфо выключил компьютер, поднял голову, обвел взглядом лица вошедших и тотчас понял: они все знали и давно все для себя решили. Безнадежно. Он встал, сказал, что хочет попрощаться, потому что… Тут он заметил, что брюки съезжают, и быстро их подхватил… уходит в отпуск… Он не хотел на глазах у парней застегивать брюки и ремень и крикнул:

— Убирайтесь!

Теперь эти приспособленцы, эти бравые оппортунисты будут судачить о том, какое же он посмешище. На глаза навернулись слезы, он подошел к блокноту, взял фломастер и написал: La Loi, la Liberte! Потом вспомнил надгробную надпись, которую мимоходом видел сегодня на кладбище, и добавил ниже, печатными буквами:

TOUT PASSE

TOUT S’EFFACE

HORS DU SOUVENIR

Взял портфель — пустой — и вышел вон.

Алгоритм, который фильтрует все возможное и упорядочил также весь предшествующий рассказ, конечно, безумен — но в первую очередь он вызывает беспокойство: мир — это конфетти, однако благодаря данному алгоритму мы воспринимаем его как мозаику.

Неужели оттого, что Брюнфо побывал в крематории, возникла нижеследующая связь?

Новый мейл. Тема: Освенцим — Ваш визит.

Мартин Зусман мерз. Шел дождь, поэтому на работу он поехал не на велосипеде, а на метро. Ветер в подземных шахтах и штольнях несколько иной, более резкий и агрессивный, чем при езде на велосипеде. И влажное тепло в переполненных вагонах не приносило облегчения, оно пугало его заразными болезнями, но в первую очередь он боялся заразиться апатией и покорностью, которая всегда охватывала людей в поездах.

«Глубокоуважаемый господин Зусман, я рад вскоре приветствовать Вас в Освенциме!»