Другие офицеры тоже заканчивали свою работу. С усталым, но довольным видом они похлопывали своих коней, переговариваясь вполголоса.

— Ну, господа, долг чести исполнен, — громко произнёс рыжий гусар, вытирая руки ветошью. — А душа теперь просит праздника! Не продолжить ли нам славный вечер за бутылочкой венгерского?

Идея была встречена одобрительным гулом. Здоровья у этих гусар — позавидовать можно. Только что наяривали коней два часа, а теперь у них, оказывается, появилось желание прибухнуть.

Я, в отличие от остальных, ничего радостного в подобной перспективе не видел. Моей единственной мечтой была кровать. Я уже собирался незаметно выскользнуть на улицу, пока гусары обсуждали, у кого могут быть запасы вина, но Ржевский неожиданно обернулся ко мне.

— Граф! — весело крикнул он через всю конюшню. — А вы с нами? Хватит с вас на сегодня подвигов. Вы сегодня заслужили стакан доброго вина, как никто другой!

Я замер. Теплая, удобная постель, фигурировавшая в моих мечтах, стремительно начала растворяться дымкой.

Это было прямое приглашение в круг сослуживцев, и я понимал, отказаться — значит перечеркнуть всё, чего добился за сегодняшний день. Однако прежде чем успел ответить, рядом материализовался Захар.

— Куда ещё, господа? — занудным голосом начал он, неодобрительно глядя на офицеров. Ну вот прям чисто сварливая жена, которая не хочет отпускать мужа с мужиками в гараж. — Барину нашему отдых нужен. Видите, он с ног валится от усталости. Негоже это, после таких трудов да сразу за вино браться. Здоровье-то не казённое.

Рыжий гусар и другие гусары дружно рассмеялись.

— Эх, Захар, натура твоя — старая, казённая! — хлопнул его по плечу поручик. — Гусарская душа вином лечится, а не периной! Не отнимай у графа законный отдых!

Я оказался между молотом и наковальней: с одной стороны — измученное тело и ворчание Захара, с другой — шанс окончательно стать «своим». Выбор был очевиден.

— Не волнуйся, Захар, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал бодрее, чем себя чувствовал. — Поручик прав. Небольшой стаканчик вина мне не повредит. Я с удовольствием присоединюсь, господа.

Захар только тяжело вздохнул и покачал головой, но спорить не стал. Видимо, все же красные линии ему понятны. Есть моменты, когда лучше примолкнуть и не настаивать. Вовремя прогулки я узнал, что рыжего гусара зовут Ржевский, и ему подходило.

Комнаты поручика Ржевского выглядели типичным холостяцким жилищем военного: походная кровать, стол с разбросанными бумагами, пара сабель на стене и неизменная семиструнная гитара в углу. Бутылка венгерского вина быстро перекочевала на стол, и её тут же разлили по стаканам.

— Ну, за вас, граф! — поднял свой бокал Ржевский. — За ваш поэтический талант! Ей-богу, я до сих пор под впечатлением. «В голове твоей — пустота да бумага!» Это же гениально!

Все дружно загомонили, наперебой вспоминая лучшие моменты дуэли. Я быстро вошёл в роль и начал импровизировать, рассказывая, что в высших поэтических кругах Петербурга сейчас модно то, что зовётся «ассоциативным анализом». Моя псевдонаучная чушь произвела на них колоссальное впечатление. Впрочем, как и слова «псевдонаучный анализ». Никто ничерта не понял, но прониклись все.

Потом кто-то взял гитару, и полились то заунывные романсы, то лихие гусарские песни. Разговоры перетекли на другие темы: обсуждали нового полкового лекаря-немца, перемывали косточки знакомым барышням из Вильно. Я слушал, поддакивал и вставлял свои «философские» комментарии, которые имели оглушительный успех.

Гусары хохотали и называли меня «Сократом в ментике». Я был для них диковинным зверем, которого они по глупости сначала не оценили. Я с удовольствием играл эту роль. Пожалуй, это настоящая удача, что меня именно в чудаковатого графенка закинуло. Многое простят, многое спишут на природные странности.

Ближе к полуночи Ржевский снова поднял свой стакан. Он посерьёзнел, а затем глянул на меня очень внимательно.

— Знаешь, Бестужев… Мы ведь все считали тебя… ну, не от мира сего. Книжник, философ… А сегодня я рассмотрел твою суть. И знаешь, что увидел? Я увидел гусара. Странного, ни на кого не похожего, но настоящего. В тебе, оказывается, чёрт сидит, да ещё какой! Так вот, я хочу выпить за этого чёрта! За то, чтобы ты, граф, почаще выпускал его на волю из своих пыльных книг! За настоящего Бестужева-Рюмина!