— Это не свидание, Кацураги, даже не надейся, — напоминаю себе.

Но будь я проклят, едва Белая Дверь перестала высасывать из меня жизненную силу, как в голову стали лезть всякие глупости. Потянувшись к пачке сигарет, я достал одну, чиркнув зажигалкой. Затянувшись, я вдруг подумал, что у меня уже три года не было девушки. Как-то не до того было, слишком уставал и болел. Но, стоило чуть оклематься, как Кацураги-младший дал о себе знать.

Проверив телефон, я убедился, что сообщений не было. Никто даже не заказал спиритический сеанс за целую неделю. В прежние времена это стало бы проблемой: долги росли, зарплата же оставалась на месте. Как говорится: «Хочешь вкусно кушать — умей вертеться». Работа ночного смотрителя в заброшенном крыле больницы действительно была мне нужна. Если мне придётся уйти из Ордена святой Гидры, то придётся расстаться и с этой работой.

Тихо вздохнув, я посмотрел на дверь. За окном уже стоял ясный день, половина четвёртого, а я только проснулся. Вчера почти не медитировал, дав проклятию в руке восстановиться. Возможно, я мог бы поглотить тьму, которая притаилась в ней, но я опасался, что это может привести к довольно печальным последствиям. Сначала нужно снять проклятие червей, затем поглотить кляксу, растворить её в своей ауре, а лишь потом обращаться в больницу. Именно такой порядок действий я составил у себя в голове, но пока не был уверен, когда вообще сумею его реализовать.

— И надо ли мне это вообще? — задумчиво произношу.

На данный момент моя каменная рука, единственное настоящее оружие против существ из Мансуса. Путь Стука был довольно специфическим: мы видим всякое, можем открывать двери. И на этом всё. Если Путь Грани и Кузни дарили физическое усиление, а Путь Мотылька, казалось, мог копировать чужие способности, то мой путь был куда извилистее. Видеть и преодолевать препятствия, вот наша настоящая сила, но при этом мы не сильнее обычных людей, не быстрее, ничем особенным в этом плане не отличаемся.

Возможно, я чего-то не понимаю, но на данный момент Орден святой Гидры ценит меня ТОЛЬКО за способность открывать двери. Мои прочие таланты их мало интересуют. Это было неприятно, особенно, если я останусь с ними надолго. Вынув из кармана ключ от двери, я пару секунд рассматривал его. Когда-то он был серебристым, теперь потемнел от времени и ржавчины. Фактически, меня низвели до обычного ключа.

В кармане также лежал золотистый ключ от задней двери библиотеки. Я немного подержал его в руке, прежде чем убрать обратно. Мне потребуется этот золотой ключик, если я хочу стать чем-то большим, чем банальной отмычкой…

Переведя взгляд на потрескавшийся потолок, я подумал, что перестал понимать самого себя. Ещё неделю назад мои желания были мне вполне понятны — выжить. Теперь же уверенность покинула меня, и я сам не знаю, чего хочу.

Тихо вздохнув, я посмотрел на дверь. Белая Дверь в моём разуме дребезжала: Стук-Стук-Стук. Под моим взглядом замок щелкнул, открываясь. Раньше я бы был в восторге — это был способ доказать всему миру, что я действительно Шаман, а не шарлатан. Но сейчас… мне это уже не нужно. Я понимал, что правда может быть опасной. Возможно, и к лучшему, что все считают меня аферистом.

— И всё же жаль, что это не свидание… — тихо бормочу.

***

Дверь провисла под собственным весом. Она уже в прошлом году начинала клониться, но в этом мне пришлось даже пнуть её, чтобы открыть. Осмотрев петли, я увидел, что они просто просели под тяжестью двери. Неприятно, конечно, но едва ли госпожа Онигири согласится заменить её. А делать это за свой счёт я не хочу, если повезёт, то я здесь только до конца месяца. Потом найду место получше или вообще уберусь из города, чтобы скрыться от назойливого внимания этого Марка.

Полтора года, именно столько я уже здесь живу. Я далеко не сразу обнаружил это место, мне пришлось бродяжничать, прежде чем я поселился здесь. Кажется, это было как раз накануне зимы. Тогда это жилище спасло меня, но, видимо, пришло время двигаться дальше. Нужно найти новое пристанище. Единственное, что надо решить, что делать с Ханой. Не бросать же ее здесь одну. Вместе мы влипаем в неприятности, а без меня ей даже помочь будет некому.

С усилием открыв дверь, я услышал слова, со стороны лестницы:

— Кацураги, ты так шумишь и возишься со своей дверью, что я состарюсь ещё до того, как ты наконец выйдешь в коридор, — раздался весёлый голос моей ученицы.

Хана стояла, прислонившись к перилам. На ней была темно-синяя кофта, красный шарф, юбка до колен, а на глазу знакомая синяя повязка. На ногах плотные колготки и массивные ботинки с железными набойками. Такими ботинками можно было отлично кому-нибудь врезать, чтобы он потерялся в пространстве.

— Одела бы хоть куртку, на улицу уже прохладно, — комментирую ее вид.