Хотя и без подсказок огромную Дворцовцовую арену пропустить было бы невозможно. По периметру ее окружали трибуны для зрителей и высокие смотровые башни. Все это напоминало мне поле для игры в квиддич. На каждой башне развевались на ветру флаги. Все они были разного цвета, я насчитал восемь.

Когда подошел к конюшне, Грэг как раз выводил Метеора из стойла.

— Еще раз здравствуйте, Ашер! — он неуклюже помахал рукой. — А я как раз собираюсь вывести его на прогулку. Пусть разомнется.

— Замечательно, — я погладил Метеора по боку, почесал за ушком и вытащил из кармана фиолетовую морковку, которую успел прикупить на рынке, пока шёл сюда. Пегас в одно движение втянул её и проглотил, как пылесос. Я рассмеялся. — Ты нас так когда-нибудь по свету пустишь…

Он фыркнул, оскорбившись, что я мог так плохо о нем подумать.

— Медведев! — раздался гнусавый голос. Я обернулся, положив руку на рукоять клинка.

— Грэг, выведи Метеора на улицу и попробуй найти Риту, — шаги Бёрнса по гравию раздавались уже совсем близко.

— Я знаю, что ты здесь, Медведев! — снова крикнул он, показавшись из-за угла.

— Ашер Бёрнс? — я вопросительно качнул головой. Когда он остановился рядом со мной, мне потребовалась вся выдержка, чтобы изобразить равнодушие.

— Я не знаю, какую игру ты ведешь, но ты зашел на опасную территорию, — прорычал он, яростно сверкая своими орлиными глазами. Адлер угрожающе сжимал до побелевших костяшек рукоять своего меча.

— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросил у ублюдка. Чего мне стоило это спокойствие, знала только последняя нервная клетка, которая удерживала меня от срыва. Я знал, что он планировал разделаться со всеми своими врагами после скачек, и вряд ли стал бы нападать на меня раньше. Но в гневе Бёрнс был неуправляем, и чего от него ожидать, я не знал. Тем более, когда дело касалось меня, он плевать хотел на законы и правила. Но не настолько же открыто, он же не совсем идиот…

— Ты заявился на участие в гонках! — прошипел он.

— Да, — я дерзко приподнял бровь. Этот общипанный петух уже возомнил себя лордом острова? Только он решает, кому можно участвовать в скачках? Или просто бесится, что в его планы кто-то посмел вмешаться?

— Почему?

— Потому что мне этого захотелось. Разве это как-то запрещено? — пожал я плечами. — У меня появился хороший скакун, и идея показалась мне очень забавной.

— Ты действительно думаешь, что я поверю в это чушь? Будто ты хочешь поучаствовать в скачках ради забавы? — Адлер брезгливо плюнул на дорожку.

— Я ничего не замышляю, если ты снова клонишь к этому, — я скрестил руки на груди, демонстрируя своё безразличие, хотя внутри у меня все клокотало от злости. И я чувствовал себя некомфортно, убрав руку с клинка. Находясь с этим ублюдком наедине, нужно быть готовым к любому повороту.

— Странник, ты мне строишь козни с тех самых пор, как попал к нам на остров, — сказал Адлер и сократил между нами дистанцию.

Он пытался запугать меня, но серое пушистое перо, упавшее прямо на орлиный нос и заставившее его чихнуть, сильно сбило градус его свирепости.

Я посмотрел вверх и тут же опустил взгляд, чтобы не выдать Сета, который балансировал под крышей на деревянных стропилах как какой-то ниндзя.

— Я не понимаю, о чем ты сейчас говоришь, какие козни? — Продолж уверенно гнуть свою линию, и не заметно взглянул на Сета.

Он приложил палец к губам, на которых играла озорная усмешка. Под мышкой он держал, извивающееся существо, похожее на голубя, только побольше. Видимо, перо принадлежало ему. Он прошел немного вперед и птица оказалась прямо над головой Бёрнса.

— Не лги мне, скользкий змей, — шипел Адлер, не хуже гадюки. — Я понятия не имею, что ты задумал, но так и знай: каким бы ни был твой план, он обречён на провал.

Едва он это договорил, огромный комок птичьего помета шлепнулся ему на голову и начал растекаться во все стороны. Сет проворно отбежал назад и спрятался в тени. Я же не смог удержаться от смеха.

Бёрнс тряс головой, пытаясь сбросить с головы птичье дерьмо и свирепо озирался по сторонам, чтобы найти виновника. Так никого и не увидев, он решил сорваться на мне.

— Медведев! — он вопил так, будто это я нагадил ему на голову.

— Ты смешон, — чем больше он злился, тем громче я смеялся, это уже был не смех, а самая настоящая истерика, остановить которую мне было не под силу.

— Чтооо? — его визг перешел на ультразвук.

— Ищешь свидетеля, чтобы вызвать меня на бой за оскорбление твоего никчемного достоинства? — вызывающе спросил я. — Или будешь действовать так, как привык, нападая на людей исподтишка, со спины или в постели?

— Ты смеешь что-то говорить мне о чести в то время, как ходят слухи, что ты сам оскверняешь древние руины? — прорычал Адлер.