Машка тихонько рассмеялась и прижалась ко мне всем телом, и все мысли о неведомом купце улетучились, уступив место совсем другим ощущениям.

Уснули мы, когда петухи уже кричать стали. Я проснулся от яркого солнечного света, бьющего в окно. Видать, заспались мы крепко — обычно я просыпаюсь с первыми лучами.

Машка ещё дремала, свернувшись калачиком и подложив ладошку под щёку. Лицо её во сне было таким безмятежным, что я невольно залюбовался. Жаль было будить, но дела ждали — день уже в разгаре.

— Машенька, — тихонько позвал я, касаясь её плеча. — Просыпайся, солнце уже высоко.

Она сонно заворочалась, не открывая глаз:

— Мм… ещё чуточку…

— Какая чуточка? — усмехнулся я. — Скоро полдень. Вся деревня уже на ногах, а мы всё в постели.

Машка наконец открыла глаза и, увидев, как высоко стоит солнце, охнула:

— И правда! — она быстро села на кровати. — Ой, я же ничего не приготовила!

— Не переживай, — успокоил я её. — Мужики с собой снедь возьмут — там и перекушу.

Машка вскочила с кровати и начала спешно одеваться, на ходу приглаживая растрёпанные волосы.

— Сейчас быстро завтрак соберу, — приговаривала она. — Молока налью, хлеба нарежу…

Я наблюдал за её суетой с улыбкой. Всегда она такая — хлопочет, беспокоится, чтобы всё было как надо. Хозяюшка моя.

Быстро позавтракав и глядя на сонную Машку, которая всё зевала, прикрывая рот ладошкой, я не удержался и пару раз подколол её:

— Ночью спать надо, а не… — подмигнул я многозначительно.

Она зарумянилась, словно маков цвет, и только буркнула в ответ:

— А разве можно от такого отказываться?

Я рассмеялся и поцеловал её в макушку:

— Конечно, нельзя. Ладно, пойду я. Дел невпроворот.

Когда вышел во двор, застёгивая на ходу кафтан, увидел, что у калитки меня уже ждут Пётр с Ильёй. Стоят, переминаются с ноги на ногу, о чём-то вполголоса переговариваются.

— А чего углы подпираем? — сходу спросил я, подходя к ним.

Те переглянулись, не поняв про какие углы я говорю, но потом Илья догадался:

— А, это присказка такая, — пояснил он Петру. — Городская, видать.

— Мы ждём вас, барин, — сказал Пётр, почтительно кланяясь. — Не хотели идти на Быстрянку без вас. Вы же говорили, что сегодня будем печь на полную мощность разжигать.

— Верно говорил, — кивнул я. — Сейчас, только снедь возьму.

Будто услышав мои слова, Машка вынесла на крыльцо торбу, набитую едой:

— Вот, Егорушка, — сказала она, протягивая мне мешок. — Тут хлеб, сало, лук, яйца варёные. И квас в бутыле.

— Спасибо, родная, — поблагодарил я, принимая торбу. — К вечеру вернусь, не беспокойся.

— Буду ждать, — кивнула она. — И будь осторожен у печи.

— Всё будет хорошо — отмахнулся я.

Мы с Петром и Ильёй направились к лесопилке, где нас уже должны были ждать Семён и Прохор. День обещал быть жарким и в прямом, и в переносном смысле — сегодня мы будем испытывать новую печь на прочность с механическим поддувом.

По дороге я всё думал о вчерашних новостях и о том загадочном купце. Но постепенно мысли переключились на предстоящую работу.

— О чём задумались, барин? — спросил Илья, заметив мою рассеянность.

— Да вот, прикидываю, как лучше печь разжечь, — ответил я. — Не хотелось бы впустую дрова жечь.

— Семён уже с утра там, — сообщил Пётр. — Говорил, что подготовит всё как надо.

— Это хорошо, — кивнул я. — Значит, времени не потеряем.

Мы миновали околицу и вышли на тропу, ведущую к реке.

Утро выдалось ясным, солнце уже припекало, но в тени деревьев, растущих вдоль тропы, было прохладно и свежо. Птицы щебетали в ветвях, где-то вдалеке куковала кукушка.

— Хорошо-то как, — вздохнул Илья, оглядываясь по сторонам. — Благодать.

— Это верно, — согласился я. — Место у нас знатное.

Вдалеке показались постройки лесопилки и дым из трубы кузницы — видать, Семён уже растопил печь. Мы ускорили шаг, предвкушая интересный день.

Так, за разговорами, мы добрались до лесопилки. Семён, заметив нас, помахал рукой:

— А вот и вы! А я уж думал, не придёте сегодня!

— Проспали малость, — признался я, подходя ближе. — Ну, показывай, что тут у тебя.