— О чём задумался, Егорушка? — спросила Машка, когда мы остались одни. — Беспокоит что-то?

Я обнял её за плечи, привлекая к себе:

— Да вот думаю, что неспроста этот купчина про нас расспрашивает. Видать, проведал про наши доски, про лесопилку. Может, конкуренцию почуял, а может, решил поживиться чужим добром.

— Ты думаешь, он может навредить? — в голосе Машки появилась тревога.

— Кто знает, — пожал я плечами. — Но лучше быть готовым ко всему. Завтра соберу мужиков, потолкуем, как дозоры организовать.

Машка прижалась ко мне, словно ища защиты:

— Страшно мне, Егорушка. Только жизнь налаживаться стала, а тут опять тревоги.

Я погладил её по голове, успокаивая:

— Не бойся, солнце моё. Справимся.

Мы сидели под яблоней, глядя, как на небе одна за другой зажигаются звёзды. Где-то вдалеке залаяла собака, ей ответила другая, потом обе затихли. Деревня погружалась в сон.

— Пойдём в дом, — сказала наконец Машка. — Ночь на дворе.

Я кивнул, и мы направились к крыльцу.

— Ты ложись, Егорушка, — сказала она. — Я сейчас.

Я пошел в комнату, по пути ещё раз мысленно перебирая всё, что узнал сегодня. Обдумывая то, что мне наговорили Миша с Иваном, я всё никак не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, вздыхал, глядя в потолок, где плясали тени от лучины. Мысли крутились в голове как мельничные жернова, перемалывая одни и те же вопросы.

Кто это был и что ему так нужно от меня? Какой-то рыжий купец с бородавкой под глазом… Не представился, но явно человек с достатком и положением. Если дела торговые, то мог бы сам обратиться, если нужда такая. Нормальные купцы так и делают — приезжают, кланяются, товар предлагают или покупают. Ну, на крайний случай, через торговых людей — те вон каждую неделю ко мне ездят, любую весть передать могут.

Но нет же — выспрашивает у тех, кто поближе ко мне. Значит, что-то нечисто. Может, конкурент какой прознал про мои доски да хочет дело перехватить? Или кто из местных бояр заинтересовался, откуда в глуши такое производство взялось?

А может, и вовсе не по-доброму интерес проявляет? Мало ли лихих людей, что на чужое добро зарятся. Хотя, если бы разбойник был — не стал бы так открыто расспрашивать. Те больше из-за угла бьют, исподтишка.

Нет, тут что-то другое. Может, из приказа какой-то человек? Проверяют, всё ли по закону делается, подати платятся? Так я ничего не скрываю, всё как приказчик приедет отчитаюсь. А так-то, мне по большому счету получается, что перед отцом отчитываться нужно. А что деревню поднял из пепла, так за это ещё благодарить должны.

И урядник, говорят, письмо прочитал и уважение проявил. Значит, Надежда Андреевна что-то хорошее обо мне написала или даже рекомендацию дала.

Машка, видать, чувствовала, что я не сплю — лежала тихо, но дышала размеренно, не как обычно во сне. Наконец, она повернулась и обняла меня, прижавшись тёплым телом.

— Что не спишь, Егорушка? — прошептала она, поглаживая меня по груди.

— Да вот, всё думы думаю, — вздохнул я, накрывая её руку своей.

— О чём? О кузне с лесопилкой? Или опять новую задумку придумал?

— Да нет, Машенька, — покачал я головой, хоть она и не могла этого видеть в темноте. — В городе про нас стали спрашивать люди непонятные. Вот и гадаю — к чему бы это.

Машка притихла, обдумывая мои слова. Потом приподнялась на локте, и я увидел в полумраке её обеспокоенное лицо.

— Там, может, нам и не нужно в город ехать? — спросила она осторожно. — Мало ли что. Подождём, пока всё уляжется?

Я усмехнулся и погладил её по щеке. Моя Машка — всегда сначала о безопасности думает. Хозяйственная, рассудительная. Но в этот раз я с ней не соглашусь.

— Да нет, поедем, — твёрдо сказал я. — Лучше знать, с чем придётся иметь дело, чем гадать да выжидать подвоха. Кто предупреждён, тот вооружён.

— А если это ловушка какая? — не унималась Машка.

— Какая ловушка? — хмыкнул я. — Мы же не с пустыми руками поедем. Возьмём Ивана, Семёна, Захара… Да и сам я, знаешь ли, не лыком шит. А главное — нам бояться нечего. Мы своё дело честно ведём, ничего не скрываем.

Машка вздохнула и прижалась ко мне ещё крепче, уткнувшись носом в шею.

— Не переживай, Егорушка, — прошептала она. — Всё у тебя получится. Ты умный, сильный. И люди тебя уважают. Если что — за тебя горой встанут.

— Знаю, — улыбнулся я, обнимая её. — Потому и не боюсь никаких рыжих купцов с бородавками.

Машка тихонько засмеялась, и я почувствовал, как напряжение покидает её тело. Она потянулась и поцеловала меня — сначала легко, едва касаясь губами, а потом всё настойчивее, заставляя забыть обо всех тревогах.

— А знаешь, — прошептал я, отрываясь от её губ, — может, и правда не стоит ломать голову? Утро вечера мудренее. А сейчас есть дела поважнее…