— Ну-ну, — протянула Машка, явно не веря моим словам. — Признавайся, что задумал? Просто так ты с лесопилки не уходишь.

Я сделал таинственное лицо:

— Может, я сюрприз тебе принес?

Глаза Машки тут же загорелись любопытством:

— Правда? Какой?

Я достал венчик и торжественно протянул ей:

— Вот!

Машка недоуменно взяла странный предмет, повертела в руках:

— А что это?

— Это венчик, — пояснил я. — Для взбивания. Тесто там замешивать, яйца взбивать, сметану… Много для чего пригодится.

Машка с интересом разглядывала подарок:

— И как им работать?

— Пойдем в дом, покажу, — предложил я, беря ее за руку.

Мы направились к крыльцу, но на полпути Машка вдруг остановилась и посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом:

— А ты правда из-за этого с лесопилки ушел? Чтобы мне подарок принести?

Я немного смутился:

— Ну… не только. Правда соскучился. И подумал — чего я там торчу целыми днями, когда дома такая красавица ждет?

Машка рассмеялась — звонко, заразительно, запрокинув голову:

— Ох, Егорушка! Говорить ты горазд! Ладно, пойдем, показывай, как твоя штуковина работает. А потом, так и быть, покажу, как сильно я по тебе скучала.

Она подмигнула так откровенно, что у меня перехватило дыхание.

К венчику мы вернулись не скоро.

После всех дневных хлопот и разговоров с мужиками, я решил отвлечься и порадовать Машку новым кулинарным чудом.

— Смотри, — сказал я, доставая венчик.

Машка с интересом наблюдала, как я расставляю на столе миски, кувшины и прочую утварь, необходимую для задуманного. Её глаза блестели от любопытства, а руки нетерпеливо поправляли передник — верный знак того, что она готова к новым открытиям.

— Берем яица, — начал я, разбивая десяток яиц в миску. — Добавляем на каждое яйцо по ложке сахара.

Я кивнул на мешочек с сахаром, который вчера Фома принес.

Машка с недоумением наблюдала за моими действиями.

Разбивая яйца одно за другим в миску, я старался действовать аккуратно, чтобы ни кусочка скорлупы не попало в нашу смесь. Машка внимательно следила за каждым моим движением, порой наклоняясь так близко, что я чувствовал тепло её дыхания на своей щеке.

Когда все яйца оказались в миске, я добавил отмеренный сахар и принялся интенсивно взбивать смесь венчиком. Быстрыми, круговыми движениями. Взбивал долго, не останавливаясь, зная, какого эффекта нужно добиться.

Машка не могла усидеть на месте от любопытства. Она крутилась вокруг, заглядывая в миску, и наконец не выдержала:

— Дай я попробую! — попросила она, протягивая руку к венчику.

Я с улыбкой передал ей орудие труда, и Машка с энтузиазмом принялась за дело. Поначалу её движения были неуверенными, венчик то и дело цеплялся за края миски, но постепенно она приноровилась.

— Вот так, кругами, — подсказывал я, иногда направляя её руку. — И не останавливайся, иначе всё опадёт.

Машка взбивала, взбивала, и тут вдруг смесь начала меняться на глазах. Жидкая субстанция стала вспениваться и увеличиваться в объёме, превращаясь в пышную, воздушную массу.

— Ой, а это как? — воскликнула Машка, на секунду останавливая венчик от удивления. — А почему оно так?

— Не останавливайся, — напомнил я. — Вот, говорю — взбивается. Продолжай.

В её глазах читалось настоящее изумление, смешанное с восторгом.

Когда масса стала устойчивой и увеличилась почти втрое, я кивнул, показывая, что достаточно. Машка с гордостью отставила миску, рассматривая результат своих трудов.

— Теперь следующий шаг, — сказал я. — Возьми ту сковородку, на которой картошку жарили, и поставь в печь, чтоб та нагрелась.

Машка послушно метнулась, достала указанную сковороду — чугунную, с высокими бортиками — и поставила её в печь.

— Пока она греется, — продолжил я, — берем муку. Тоже по ложке на яйцо.

Я аккуратно отмерил муку и начал медленно добавлять в яичную смесь.

— Теперь перемешиваем ложкой, — пояснил я, — но уже медленно и аккуратно, чтоб то, что сбили, сохранилось, но мука при этом растворилась и была без комочков.

Машка наблюдала, затаив дыхание, как я осторожными движениями вмешиваю муку в пышную массу.

— Дай я попробую, — снова не выдержала она, и я с улыбкой уступил ей место.

Машка старательно повторяла мои движения, иногда останавливаясь и вопросительно глядя на меня, проверяя, всё ли правильно делает. Я кивал, подбадривая её, и она продолжала с ещё большим рвением.

Когда тесто было готово — однородное, без комочков, но при этом не потерявшее своей воздушности, — я проверил сковороду. Она уже достаточно нагрелась.