Вскоре оба умиравших стихли, обмякли, напоминая усеянный рыбами и медузами пляж после шторма. Дом утер покрытый испариной лоб и махнул младшим, чтобы убрали тела. Глянул на Ханнеса, кивком обозначая конец эксперимента.

— Я ожидал другого, — поджал губы отец. Элль напрягла плечи и спину, чтобы не склонить голову под грузом отцовского разочарования.

— Отрицательный результат — тоже результат, — невозмутимо парировал Доминик.

— Предыдущий продержался два часа.

— Я пытаюсь выяснить, в чем причина. Коллегия, возраст, состояние здоровья, биография — так много факторов, — рассеянно взмахнул рукой Дом и тут же закашлялся. Его горло распухло, раздалось, и принялось душить собственного хозяина.

Ханнес стоял неподвижно, только сжимал кулак перед собой. Пылающий взгляд перешел с Доминика на Элоизу.

— Мне нужно три восстановленных мертвеца. Минимум, — прошипел он. — Корабли Галстерры уже в Темере.

Ханнес ослабил хватку, и горло Доминика начало сдуваться. Когда оно позволило глотнуть воздуха, сын Летиции Верс в неизменной надменности сказал:

— А я-то думал, что нам важно качество, а не количество.

Ханнес упер взгляд в дочь.

— Элли, я рассчитываю на тебя. Это наш шанс стать по-настоящему свободными. Бери любые книги, работай день и ночь, — требовал он, пока сам не выдохся. Он говорил что-то еще, но взгляд Элль возвращался к каталкам, которые не могли разъехаться в узком дверном проеме. С каждым словом Ханнес становился все дальше, и Элль не пыталась уцепиться за него, спросить, зачем это все. Просто не видела смысла. Кажется, она ничего и не видела, кроме двух отпечатков смерти, повисших над полом.

Она стояла, как истукан, даже после того, как Ханнес покинул кабинет, оставляя дочь и несостоявшегося зятя наедине с призраками тех, кто несколько минут назад ускользнул на ту сторону.

Доминик достал из внутреннего кармана халата фляжку и сделал несколько больших глотков.

— Теперь ты понимаешь, Элли, дорогая, в этом прелесть быть мной — от меня никто ничего не ждет. Не доставляю проблем — и уже замечательно. А вот ты — от тебя постоянно чего-то хотят. Каждому что-то нужно, но не нужна ты сама. Должно быть больно и одиноко, — нахмурился Дом.

— Твое сочувствие просто очаровательно. Тебе его тут пришили? — вскинула бровь Элль, словно проснувшаяся от укола его ядовитых слов.

— Нет, я пришел к нему сам, — едко парировал Дом. — Как и к восстановлению Ирвина.

— И как же у тебя это получилось? — произнесла она едко, а сама сжалась, пытаясь удержаться, не выдать, насколько ей это важно. Дом осел в кресло и потянулся, как ленивый. разморенный солнцем кот.

— Не знаю, Элли, думаю, дело в судьбе. Я просто блуждал по кварталу Увеселений… Искал, чем бы еще мне накачать свое тело, чтобы оно перестало жаждать тебя. И преуспел — в одной курильне ставили кальян на вине и добавляли туда все специи, которые пожелаешь. Я уже хотел мирно поспать, когда увидел этого парня с дырявым животом, и мне стало его жаль. У него, как и у меня, все было впереди, но кто-то другой своей волей перечеркнул то, что было нам предначертано. Мне стало его жаль, и я его спас. Ну, то есть так получилось. Гарантий не было. Может, боги направляли меня?

Элль услужливо достала из шкафчика бутыль настойки, вытащенную Ирвином из общего погреба, и налила в мерный стакан. Преподнесла питье Доминику.

— И все-таки, как тебе пришла эта идея? — вновь спросила она. Этот вопрос не давал ей покоя уже несколько дней. Доминик никогда не обладал даром созидания, он мастерски воспроизводил чужие формулы, у него была прекрасная память, но придумывать что-то свое ему не удавалось.

— Я уже сказал, Элли. Видимо, боги вели мою руку и указывали, как сплести энергию, — он понизил голос и заговорил вкрадчиво, игриво. — Как будто на ухо шептали, что только возвращенный с того света мертвец может создать подобного себе и повести за собой, дать ему смысл и волю.

Он поднялся с места и запутался в собственных ногах, повалился вперед, ровно на Элль. Девушка не успела отшатнуться и подставила плечо костлявому, но все еще тяжелому телу. Ее обдало запахом перегара и давно не стиранной одежды. Дом крепко обхватил Элоизу за талию и по-собственнически зарылся носом в ее волосы.

— Когда ты рядом, меня даже пойло не берет, — произнес он в исступлении. Элль поморщилась и попыталась отстраниться, но Дом прижимал ее к себе, впечатывал в собственное тело, и девушка кожей чувствовала, как от Доминика к ней тянутся тонкие нити чар.

— Перестань! — она вскрикнула и оттолкнула его изо всех сил. Дом зашатался, попытался сесть на прежнее место, но промахнулся и шлепнулся на бок, принялся грязно ругаться.

Дверь тут же открылась и на пороге показался Ирвин.

— Все в порядке? — спросил он с деланой веселостью. В глазах у него стоял лед, и Элль почувствовала, как нагрелась и запульсировала ниточка у ее сердца.

— Все просто охренительно, — выпалил Доминик. Он с трудом сошкрябал себя с пола и, размащисто зашагал в сторону двери, шатаясь так, будто вечно пьяный капитан в его голове то и дело командовал «право руля», «лево руля» и никак не мог определиться.

Ирвин предложил проводить его до башни, но был послан в Бездну. На том и порешили.

Когда дверь за сыном Летиции закрылась, Элль с облегчением выдохнула.

— Тебе бы заиметь при себе нож, — со знанием дела сказал Ирвин. — Или что-нибудь еще для самозащиты.

— Нож — оружие неодаренных, — попыталась отшутиться Элоиза, но заклинатель был серьезен. Она нахмурилась. — Ты же не думаешь, что я смогу всадить нож в живого человека?

— Можешь потренироваться на мне. Доминик подлатает.