Чат замер на секунду, а потом взорвался вопросительными знаками.

— Я объявляю сафари! — провозгласил Логан, жестикулируя так, словно он был ведущим дорогого телешоу. — Сафари на самого деревянного, самого забагованного, самого безмозглого NPC во всем «Кайросе»! Мы составим рейтинг. Будем выдавать им премию «Золотой болванчик». Будем изучать их, как энтомологи изучают насекомых.

Он видел, как меняется настроение чата. Скука уступала место любопытству. Это было свежо. Это было весело. Это был контент.

— Это же гениально! — продолжал он, входя в раж. — Мы подловим их на самых тупых диалогах. Заснимем, как они застревают в дверях. Будем проверять границы их мира. Что будет, если принести кузнецу рыбу? А если попытаться продать магу его же собственный посох? Мы проведем научное исследование пределов их искусственного идиотизма!

Он приземлил грифона рядом с городской стражей. NPC даже не повернул головы. Он просто продолжал смотреть в одну точку, идеально исполняя свою функцию «быть фоном».

— Только представьте, — Логан понизил голос до драматического шепота, наклонившись к микрофону. — Мы будем искать искру... искру настоящего разума. Будем задавать им философские вопросы. А что, если?.. — он сделал театральную паузу, — ...что, если они на самом деле живые?

Чат взорвался хохотом. Идея была принята на ура. Десятки сообщений «ГОДНЫЙ КОНТЕНТ», «ЛОРМАСТЕР ЖЖЕТ», «НАЧИНАЕМ ОХОТУ» полетели вверх.

Логан откинулся на спинку кресла, на этот раз с чувством глубокого профессионального удовлетворения. Он снова поймал волну. Он превратил скуку в развлечение. Это ведь всего лишь игра. Набор кода, скриптов и красивых картинок. И относиться к ней нужно соответственно — как к большой, дорогой и иногда очень глупой игрушке.

— Итак, — сказал он, снова надевая маску серьезного исследователя. — Наш первый экспонат. Городской страж, модель 7. Посмотрим, что у него внутри, кроме набора стандартных фраз.

Он направил своего аватара прямо к стражнику, не подозревая, что его ироничная охота за глюками очень скоро превратится в погоню за самой страшной и удивительной правдой в истории человечества. Заметит ли он реальные аномалии, когда они начнут происходить?

***

Отчет о норме

Кабинет вице-президента по операционной деятельности Eterna Entertainment был похож на хирургическую операционную в какой-то футуристической клинике для миллиардеров. Воздух, пропущенный через тройную систему фильтрации с ионизацией, был стерильным, прохладным и лишенным каких-либо запахов, кроме едва уловимого аромата озона от работающей электроники. Здесь не было места личным вещам, фотографиям или безвкусным сувенирам из командировок. Только черный, отполированный до зеркального блеска стол из массива карельской березы, который стоил как годовой бюджет небольшой африканской страны, эргономичное кресло, больше похожее на ложемент пилота истребителя пятого поколения, и стена. Вся стена от пола до потолка была одним гигантским, бесшовным экраном из органических светодиодов, который в данный момент показывал умиротворяющий, циклично повторяющийся пейзаж какой-то альпийской долины. Ни единой лишней детали. Совершенство.

Дэвид Джонсон ненавидел беспорядок. Он презирал хаос, неэффективность, эмоциональные всплески и все, что нельзя было измерить, оцифровать, занести в квартальный отчет и представить совету директоров. Хаос был для слабаков. Хаос был для таких, как Алекс — гениев-одиночек, которые носились с идеями о «душе» проекта, «глубине переживаний» и прочей гуманитарной чепухой, но при этом постоянно срывали дедлайны и выходили за рамки бюджета. Джонсон же говорил на языке цифр, и этот язык был универсален, абсолютен и непогрешим. Цифры не лгут. Цифры не предают.

Он сделал выверенный глоток из белоснежной фарфоровой чашки. Кофе, редкий сорт «Копи Лювак», был идеальной температуры — восемьдесят два градуса по Цельсию. Автоматическая кофемашина, синхронизированная с его календарем, приготовила его за тридцать секунд до того, как он вошел в кабинет. Как и все в его жизни, это было безупречно.

— Утренний отчет по активу «Кайрос», — произнес он в пустоту. Его голос был ровным и лишенным эмоций.

Альпийский пейзаж на стене беззвучно растворился, сменившись бурлящим потоком данных. Десятки графиков, диаграмм и бегущих строк заполнили экран, отражаясь в холодных голубых глазах Джонсона. Это была его вселенная. Не фэнтезийный мир мечей и магии, который он втайне презирал за его инфантильность, а чистая, дистиллированная, прекрасная в своей логике информация.

Вот график онлайн-пользователей: плавная, уверенно ползущая вверх кривая, пробившая вчера новый исторический максимум в двадцать три миллиона одновременных подключений. Джонсон мысленно отметил точку пика — она приходилась на прайм-тайм в азиатском секторе. Он провел пальцем по воздуху, и график послушно развернулся, показав разбивку по регионам. Азиатский рынок рос опережающими темпами. Нужно будет обсудить с отделом маркетинга запуск новой линейки скинов в стиле аниме.

Вот карта распределения нагрузки по серверным кластерам — от Токио до Франкфурта, все сегменты горели здоровым зеленым цветом. Система балансировки, которую он лично курировал, работала идеально, перебрасывая мощности в реальном времени. Он увеличил североамериканский сектор. На долю секунды один из узлов в Вирджинии мигнул желтым — система зафиксировала попытку DDoS-атаки, — но тут же вернулся в зеленый сектор. Система защиты среагировала за 0.8 секунды, отсекла мусорный трафик и забанила по IP тысячи ботов. Безупречно.