Эндрю Джексон мобилизовал федеральное правительство на экспроприацию и изгнание расового меньшинства, которое он считал препятствием для национальной целостности и экономического роста. К концу двух сроков его правления было отторгнуто около сорока шести тысяч коренных американцев, и ещё столько же было намечено к отторжению при его преемнике. Взамен Джексон получил 100 миллионов акров земли, большая часть из которых — первоклассные сельскохозяйственные угодья, стоимостью 30 миллионов акров в Оклахоме и Канзасе плюс 70 миллионов долларов (1,21 миллиарда долларов в 2005 году, если можно так посчитать). [997] Немногое из этих денег досталось американским индейцам, но их расходование серьёзно подрывало обещания Джексона о строгой республиканской экономике. Конечно, вина за лишение и изгнание племен должна быть широко разделена среди белого населения, и даже сочувствующей администрации было трудно защитить права индейцев, как показал опыт Джона Куинси Адамса. Но политика Джексона поощряла жадность белых и усугубляла плохую ситуацию. В некоторых местах, где администрация не прибегала к силе для их изгнания, скромному числу индейцев удалось остаться к востоку от Миссисипи, включая ирокезов в Нью-Йорке и чероки в Северной Каролине.

Вина не только в неэффективном и коррумпированном осуществлении программы переселения, но и в самой политике Джексона. Законопроект об удалении индейцев предусматривал перезаключение договоров и (при условии, что переговоры закончатся) финансирование депортации. Процесс заключения договоров был печально известен принуждением и коррупцией, о чём Джексон знал не понаслышке, и новые договоры, заключенные при его администрации, продолжали эту практику. Любимый переговорщик Джексона Джон Ф. Шермерхорн, несмотря на критику современников за его сутяжничество, был вновь назначен и вознагражден президентом. Твёрдо веря в то, что «Конгресс имеет полную власть по закону регулировать все вопросы, касающиеся индейцев», [998] Джексон счел удобным притворяться, что штаты имеют право распространять свои законы на племена, поскольку знал, что штаты сделают жизнь коренных жителей невыносимой. После того как белое население и правительства штатов разграбили и обманули беспомощное меньшинство, Джексон (как выразился историк Гарри Уотсон) «принял позу спасителя индейцев», предложив им депортацию в качестве спасения. [999] В процесс переселения часто вмешивался лично президент, всегда в интересах спешки, иногда в интересах экономии, но никогда в интересах гуманности, честности или тщательного планирования. Офицеры армии, такие как генерал Вул и полковник Закари Тейлор, которые пытались провести процесс удаления как можно более гуманно или защитить признанные права индейцев от белых захватчиков, узнали, что администрация Джексона их не поддержит. [1000]

Устранение индейцев говорит о политике Джексона гораздо больше, чем просто о его расизме. Прежде всего, оно иллюстрирует империализм, то есть стремление к географической и экономической экспансии, навязывание чужой воли подвластным народам и захват их ресурсов. Империализм не обязательно должен ограничиваться заморской экспансией, как это делали западноевропейские державы в XIX веке; он может с таким же успехом применяться к экспансии на географически сопредельных территориях, как в случае с Соединенными Штатами и царской Россией. Империализм — более точная и плодотворная категория для понимания отношений между Соединенными Штатами и коренными американцами, чем метафора патернализма, к которой так часто прибегают историки и современники (как, например, в договорных ссылках на «Великого белого отца» и его «индейских детей»). Федеральное правительство было слишком далёким и слишком чужим, слишком озабоченным экспроприацией, а не воспитанием, чтобы родительская роль могла описать эти отношения, разве что в виде зловещей карикатуры. Для характеристики отношения христианских миссионеров к индейцам с большей справедливостью можно было бы сослаться на патернализм.

Помимо стремления к территориальной экспансии, индейская политика Джексона также демонстрирует нетерпение к правовым ограничениям. Бесцеремонное отношение к закону, выраженное Джексоном (который, в конце концов, был юристом и судьей из Теннесси), было широко распространено среди его соотечественников. Верховенство закона существовало только в тех местах и по тем вопросам, где его поддерживало местное большинство. Например, во время золотой лихорадки в Джорджии ни народ чероки, ни власти штата, ни федеральное правительство не могли обеспечить правопорядок. Восстановление правового порядка на золотых приисках было вызвано желанием обеспечить надежные права собственности. Отношения с индейскими племенами оказались одной из областей американского права, где Верховный суд Джона Маршалла не оправдал своей попытки создать обязательный прецедент. Когда после смерти Маршалла на рассмотрение суда поступило больше дел, касающихся прав индейцев, новое большинство назначенцев Джексона проигнорировало дело «Вустер против Джорджии» и вместо этого восстановило доктрину «Джонсон против М’Интоша» (1824), подтвердив суверенитет белых над землями аборигенов на основании «права открытия». [1001] На протяжении последующих поколений правительства штатов по всей стране неоднократно утверждали своё верховенство над индейскими резервациями, суды штатов обеспечивали его, а федеральное правительство, включая судебную власть, соглашалось с этим. Даже после того, как племена переселились на запад от реки Миссисипи, их возможность оставаться в новых владениях была не более надежной, чем в старых. В 1831–32 годах штат Миссури изгнал жителей племени шауни и передал их фермы и постройки белым скваттерам. [1002]

Среди заявленных президентом целей переселения индейцев было распространение белого семейного фермерства, поскольку «независимые фермеры везде являются основой общества и истинными друзьями свободы». [1003] Но настойчивое стремление Джексона открыть индейские земли быстро, до фактического переселения белого населения, сыграло на руку спекулянтам, имевшим доступ к значительному капиталу, которые захватили лучшие земли. Только в своём Циркуляре о спекуляциях 1837 года, выпущенном незадолго до его ухода с поста президента, Джексон дал понять, что хотел бы воспрепятствовать спекуляциям на экспроприированных индейских землях. Конечно, когда у мелких фермеров появлялась возможность, они тоже участвовали в земельных спекуляциях в той мере, в какой позволяли их ресурсы; даже настоящие поселенцы обычно выбирали свои участки с расчетом на последующую перепродажу. [1004]

Мартин Ван Бюрен правильно предсказал, что вопрос об удалении индейцев будет «занимать умы и чувства нашего народа» на протяжении многих поколений. [1005] Сегодня американцы осуждают экспроприацию и изгнание расовых меньшинств — практику, которую теперь называют «этнической чисткой». Штат Джорджия отменил свои законы о чероки в 1979 году и оправдал Вустера и Батлера в 1992 году, назвав их тюремное заключение «пятном на истории уголовного правосудия в Джорджии». [1006] Федеральное правительство установило памятники вдоль Тропы слез, на которые современный американец может смотреть со стыдом за прошлые преступления страны, сдобренным хотя бы некоторой гордостью за готовность нации признать их.

Превосходство белых, решительное и явное, составляло важнейший компонент того, что современники называли «демократией», то есть Демократической партии. В период правления Джексона наблюдалось расовое противостояние не только между белыми и коренными американцами, но и между белыми и чернокожими. Однако в случае с афроамериканцами правительство не стало выступать с собственной инициативой, как в случае с удалением индейцев, а отреагировало на действия самих чернокожих и их горстки радикально настроенных белых сторонников.

Через полгода после инаугурации Джексона появился самый зажигательный политический памфлет в Америке со времен «Здравого смысла» Тома Пейна. Он носил длинное название: «Обращение к цветным гражданам мира, но в особенности и очень выразительно — к гражданам Соединенных Штатов Америки». Автор, самообразованный свободный негр по имени Дэвид Уокер, владел магазином подержанной одежды недалеко от набережной Бостона. Активный член церкви AME и поклонник её епископа Ричарда Аллена, Уокер участвовал в издании нью-йоркской чёрной газеты Freedom’s Journal. В «Обращении Уокера», опубликованном 28 сентября 1829 года, был использован широкий спектр знаний, поставленных на службу моральному возмущению. В нём осуждался не только институт рабства, но и те унижения, которым подвергались все чернокожие, как свободные, так и рабы.