— О да, разумеется, вот список. Само собой, на вечере была графиня Вудкрок. — Она произнесла это так небрежно, что я сразу поняла — виконтесса особенно гордилась тем, что ей удалось заманить к себе эту персону. — Леди Дина Вудкрок; граф Таддеус, к сожалению, прийти не смог. Кроме того, нас почтили своим присутствием три дочери графа Тростлбайна, леди Эрменгарда, Эрментруда и Эрменина Кроуэ в сопровождении...

Далее последовало долгое и утомительное перечисление, и я начала бояться, что запутаюсь во всех этих титулах и именах.

— ...и баронесса Мергансер. Леди Акилла Мергансер. Это, видите ли, моя сестра.

— О, вот как? — переспросила я с неподдельным интересом: не выглядит ли случайно эта сестра точно так же, как сама виконтесса? Возможно ли, что леди Акилла Мергансер и есть вторая...

— Да. Боюсь, Акилла выбрала себе супруга ниже ее по положению, — сказала виконтесса, что было заносчивой чушью: барон ничем не хуже и не лучше виконта. — Ее супруг не пришел на чаепитие, однако она привела с собой сына, Брамуэлла, и его невесту — достопочтенную Сесилию Алистер.

Да! О да! Если одной из людоедок-надзирательниц была виконтесса Инглторп, то вторая, несомненно, — ее сестра Акилла, чей сын по имени Брамуэлл намеревался жениться на несчастной леди Сесилии. Едва скрывая свое волнение и поспешно записывая в блокнот имена, я пробормотала:

— Уверена, леди крайне очаровательна.

— Могла бы быть, если бы захотела. Девушка очень избалованная и, боюсь, еще совсем ребенок в душе.

Похоже, мое любопытство положило конец словоохотливости виконтессы, поскольку она резко повернулась ко мне спиной; я обратила внимание на явный признак слишком частой езды в дамском седле: правая ягодица была заметно выше левой. Я еле сдержала улыбку.

Виконтесса махнула мне рукой:

— Это все.

— Как скажете, миледи. — Очень важно не выходить из роли; я постаралась изобразить реверанс. — Спасибо, миледи.

Дворецкий ждал меня у двери, вытянувшись по струнке, будто военный. Я мысленно задалась вопросом, ушли или нет явно не приглашенные сиротки, но не стала о них упоминать, потому что у меня была одна просьба. Когда мы спустились на первый этаж, я обратилась к дворецкому и уточнила, можно ли мне снова переговорить с экономкой.

— Недолго, только чтобы поблагодарить ее за помощь, — масляным голосом произнесла я.

Дворецкий принял мою просьбу с надменным безразличием. Минуту спустя я уже сидела в помещении для слуг вместе с приветливой Доусон. Она с удовольствием обсудила со мной гостей розового чаепития — в гораздо больших подробностях, нежели ее хозяйка.

Я избавлю любезного читателя от незначительных сплетен, которые неизбежно предшествовали тому, что мне было действительно важно узнать. Несколько минут я внимательно выслушивала то, что экономка сообщала мне «по секрету», и лишь затем изобразила интерес к отношениям виконтессы Отелии и ее сестры леди Акиллы.

— О да, — с готовностью ответила добрая экономка, — они похожи как две капли воды.

«Эврика!» — подумала я. Как я и предполагала, в Общественной дамской комнате леди Сесилию сопровождали именно баронесса Акилла и виконтесса Отелия.

Бедная моя левша! Я чуть не поежилась от страха за нее: если не помешать Брамуэллу Мергансеру жениться на леди Сесилии, эта «очаровательная» дама станет ее свекровью!

Конечно, мне хотелось узнать о заявленной свадьбе как можно больше, но расспрашивать экономку нужно было очень осторожно, чтобы не возбудить лишних подозрений: даже самые болтливые слуги преданы своим хозяевам. Я откинулась на спинку стула и задала самый естественный и ожидаемый вопрос об Отелии и Акилле:

— У них много детей?

Для низших слоев населения плодовитость — досадная помеха, но в глазах дворянства, вдохновленного примером королевы Виктории, матери девяти детей, многодетные семьи — образец добродетели.

— К сожалению, у миледи нет живых потомков, — ответила Доусон с сочувствием и в то же время едва заметным ликованием по поводу того, что не только у простых людей дети гибнут от сыпного тифа и подобных болезней. — А из пяти малышей баронессы Акиллы только Брамуэлл дожил до совершеннолетия. Боюсь, она уж слишком окружает его заботой, — добавила экономка, наливая нам в чашки еще чаю.

Я надеялась, что своим видом никак не показала волнение, сравнимое с возбуждением напавшей на след гончей.

— Вот как? Сколько ему сейчас?

— Под тридцать, а он до сих пор не переехал от матери и сам ничем не занимается. Видимо, так всю жизнь и проживет — ведь он скоро женится.

— Да, понимаю! — Мой интерес был вполне закономерным и как будто невинным. — А кто его невеста достопочтенная Сесилия Алистер?

— Двоюродная сестра. Ее отец, Юстас Алистер — брат леди Акиллы, ну и, само собой, леди Отелии.