— О тебе заботится какой-нибудь взрослый и ответственный человек, достойный уважения?

Я закрыла саквояж и, привязав один конец веревки к ручке, разложила веревку по земле, прикрепив другой конец к поясу так, чтобы ее не потерять, но в случае чего иметь возможность быстро от нее избавиться.

— Если нет — значит, сказать, что ты в безопасности, нельзя. Любая одинокая девушка — магнит для преступников.

Я развернулась к нему спиной и пошла к ближайшему дереву; веревка тянулась за мной, будто хвост — точнее, два хвоста, поскольку один конец был привязан к саквояжу, а второй волочился по земле. Обхватив ствол, я полезла наверх.

Мне пришлось напрячь каждую мышцу, каждую клеточку тела. Взбираться по буку сложнее всего, потому что это ровные и слишком высокие деревья, а их серебристая кора гладкая и блестящая, как атласная ткань. Лишь отчаянная необходимость — и, признаюсь, упрямая гордость, желание показать великому Шерлоку Холмсу, кто тут нуждается в помощи, — толкали меня на эту крайность.

Стиснув зубы и сдерживая вертящиеся на языке ругательства, я карабкалась по стволу, то и дело сползая вниз, несмотря на все мои усилия, искренне жалея, что в моих венах недостаточно обезьяньей крови — а ведь приматы, по Дарвину, были моими предками! — и цепляясь за дерево голыми руками и подошвами сапожек. Если бы только я умела обхватывать ствол ступнями как шимпанзе! И все же я не сдавалась, хотя все тело ныло от чрезмерного напряжения, и, очутившись в футах двадцати над землей, наконец осмелилась взглянуть вниз. Хотя я и не видела отсюда дно канавы, мой брат меня наверняка видел...

И вот в этот момент триумфа я врезалась во что-то макушкой.

В металл.

Что за, дьявол побери...

Я посмотрела наверх и обнаружила, что препятствие и правда дьявольское. Кто-то установил под самой кроной, там, где ствол начинает разветвляться, стальной круг, каким обычно загораживают от белок птичьи кормушки — только в разы больше.

Неудивительно, что злодеи, живущие в этом доме, могли спать спокойно, если на нависающих над канавой буках стояли такие препятствия! Дальше мне было никак не забраться.

Признаюсь, тут я позволила себе тихо выругаться, поскольку перед тем, как спустить веревку, надеялась укрыться в листве.

Вот черт! Черт в грязных бриджах! Черт с жирными прыгучими блохами!

Однако я не собиралась признавать поражение. Не теряя время, я вцепилась в ствол тремя конечностями, а свободной рукой отвязала от пояса веревку и начала подтягивать саквояж к себе. Мне приходилось помогать себе зубами, и я боялась думать о том, что будет, если веревка выскользнет у меня из руки. Все мое тело дрожало, и силы начинали меня покидать. Я оказалась в серьезной опасности. Прошла целая вечность, прежде чем саквояж очутился в нескольких футах от меня. Я понимала, что больше не могу удержаться на буке и мой прицел должен быть идеальным, поскольку второй шанс вряд ли представится.

Поглядывая на толстый сук, указывающий нужное направление, я размахнулась, примерившись так, чтобы саквояж описал дугу в воздухе, и повторила это еще раз и еще, чтобы убедиться наверняка...

Саквояж полетел с неуклюжестью курицы, завис в воздухе будто хищная птица — и упал...

Да!

Ох, слава богу! Веревка легла на сук.

Теперь оставалось только поправить саквояж, чтобы он прочно застрял между ветвями и мог выдержать мой вес.

А я уже начинала медленно соскальзывать со ствола.

Цепляясь за бук одной рукой так, будто от этого зависела моя жизнь, я потянула веревку на себя — и саквояж покачнулся...

Впервые в жизни я исчерпала все свои силы, и мне отнюдь не хотелось повторять этот подвиг: не слушаясь меня, рука и ноги отпустили ствол, и я беспомощно рухнула вниз.

Мне невыносимо хотелось закричать, и в сложившейся ситуации у меня был к тому веский повод, однако мой визг мог привлечь нежелательное внимание обитателей готического особняка.

Я чудом совладала с собой и лишь тихонько пискнула.

Кроме того — вероятно, благодаря приливу адреналина, а вовсе не торжеству разума, — я, к счастью, не отпустила веревку.

Всего через мгновение — мне казалось, что оно тянулось мучительно долго, но на деле прошло не больше того времени, за которое испуганное сердце успевает тревожно сжаться, — то есть почти сразу же, эта спасительная «соломинка» удержала меня от падения. Саквояж плотно сидел между ветвями, а я раскачивалась над канавой, обеими руками сжимая веревку.

Правда, сил у меня уже не оставалось, и я неумолимо скользила вниз.

Впрочем, даже в таком положении можно менять направление, подаваясь вперед, назад или вбок. Мне удалось приземлиться, не отпуская веревку, и со стороны наверняка казалось, будто у меня все под контролем. Не слишком сильно ударившись о землю, я упала ровно туда, куда мне было нужно: по другую сторону злосчастной канавы.

— Энола, что, позволь узнать, ты вытворяешь?! — прошептал Шерлок положительно взрывным тоном (да, уверяю вас, такое возможно) со дна канавы.