Не пропустила ли она пробелы? «Вы- нужд.» или «вы нужд.»? А если все-таки первое, то что она вынуждена сделать? Или как поступить? После такого слова ожидаешь увидеть глагол. Вынуждена вести себя так-то и так-то, чтобы избежать нареканий... По такой-то и сякой-то причине вынуждена...

Вынуждена что? Предложение не должно так заканчиваться.

Разве что слово не сокращено, а оборвано... И его не успели дописать. Леди Сесилию прервали? За ней пристально наблюдали?

Я нутром почуяла, что попала в точку: леди Сесилия не смогла закончить предложение. Судя по всему, ее почти никогда не оставляли одну. Жаль, что она не написала свое послание простым человеческим языком — на это у нее ушло бы меньше времени.

Мгновение спустя я осознала, почему она поступила именно так: «невидимые чернила» почти незаметны, но при определенном освещении проявляются. Буквы могли броситься в глаза. А вот шифр из аккуратных квадратиков, легко скрывающийся в складках веера, напоминал обычный узор, но при этом разгадать его было несложно.

Умно!

И отчаянно. Тайное послание, начертанное на бумажном веере «невидимыми чернилами», подкинутое случайному встречному, малознакомому человеку, должно было, несомненно, содержать мольбы о содействии, спасении, помощи...

Первое слово означало вовсе не бессмысленное «ПОЭОГИТХ», а «ПОМОГИТЕ».

Ячейка для «М» выглядела точно так же, как для «Э», только в ней не было точки. Вероятно, леди Сесилия слегка усложнила задачу, поменяв местами некоторые буквы из похожих ячеек.

Что же тогда означало «ШРПЕРЛИ»? Эврика! Конечно же «ЗАПЕРЛИ»!

Я вновь принялась нетерпеливо водить карандашом по бумаге, подбирая нужные буквы, чтобы получилось осмысленное сообщение. Наконец у меня вышло следующее:

Проще говоря: «Помогите! Меня заперли и морят голодом, вынуждают...»

Признаюсь, добившись удовлетворительного результата, я испытала неимоверное облегчение и радость победы. Наконец мне стало ясно, почему леди Сесилия нарядилась в нелепую юбку-колокол. Ее насильно одели в платье, в котором бедняжка еле ходила и даже при большом желании не могла сбежать от двух драконих.

Сейчас она, очевидно, вновь сидела под замком — но где?

Опять мне подвернулось дело о пропавшем человеке! Я с наслаждением предвкушала поиски, приключения, вероятно, даже сладость спасения...

Впрочем, мой пыл мгновенно остыл, когда сердце наполнил страх за судьбу леди Сесилии. Успею ли я вовремя ее разыскать? До того, как...

Как что? Что ее вынуждают сделать, зачем держат взаперти и морят голодом?

Очевидно, хотят, чтобы она поддалась некоему требованию. Подчинилась команде, которую до этого выполнять не желала. Согласилась...

— О нет, — прошептала я, когда в памяти всплыл обрывок разговора. — Но это же кошмарно! Может ли такое быть?..

«Тебе необходимо платье в приданое, и мы его найдем», — сказала одна из матрон.

Я мало знала о том, как выглядят эти платья и что вообще входит в приданое — вроде бы дорогие ткани и кружевное нижнее белье, — однако прекрасно представляла, для чего оно нужно.

Леди Сесилию привезли в город, чтобы собрать приданое.

Это означало, что оно не было заготовлено заранее: не было никакой помолвки, после которой невеста любовно шила кружева и рюши, — и времени заказать утонченно-модные вещи для приданого из-за границы тоже не было.

Я в ужасе подскочила, уронив на пол дощечку для письма, карандаш и бумагу.

Леди Сесилию собирались выдать замуж.

Скоро.

И против ее воли.

Я должна была ее найти и спасти от кошмарной, несправедливой судьбы.

Но как?

Энола, успокойся. Подумай. Этот голос, прозвучавший в моей голове, принадлежал матери, и перед глазами у меня встал ее образ.

Хоть и приятный, он таил в себе неприятный вопрос: почему я откладываю поиски мамы?

Разве я не хочу ее видеть?

Что же я тогда за дочь?!

Впрочем, ведь это она сбежала от меня, а не я от нее.

Однако же я ее простила?

Будь оно все проклято! Я не могла, нет — не хотела отвечать себе на эти каверзные вопросы.

Я их отбросила, снова опустилась в кресло, взяла бумагу и карандаш и сказала себе, что дело леди Сесилии должно быть у меня в приоритете, поскольку ей угрожает наибольшая опасность. Мама отодвигалась на второе место, а кость генерала, которая, насколько мне было известно, не была ему срочно необходима, — на далекое третье.