Антон сдержанно улыбнулся. Где бы он ни был, кем бы ни становился — Валера всегда умел вызвать любовь. Или хотя бы расположение. А вот удержать её — не всегда.

Жён у него было много. Пять, если быть точным. Но детей — только один. И тот жил с матерью. Остальные браки словно испарялись — ссоры, отъезды, разводы. Характер мешал. Гордыня. Или то, что внутри него всегда жила тоска по чему-то большему, неприкаянность, нежелание быть “как все”.

Вечером Антон достал “Тетрадь Перемен”. Открыл чистую страницу и написал:

“Иногда даже близкие не знают, как друг другу больно. Но никто не виноват. Просто не сумели найти слова. И всё равно — любили.”

Он вздохнул.

Порой, чтобы понять человека, надо стать старше него.

А иногда — прожить две жизни.

Незаметно пролетело лето. В жизни Антона появилось два важных события о каких он помнил даже спустя годы. Осень вступала в свои права: жёлтые листья шуршали под ногами, с утра уже начала морозить изморозь, а в школе пахло мокрыми куртками и меловой пылью.

Антон всё чаще ловил себя на мысли, что стал иначе воспринимать происходящее вокруг. Будто всё тот же мир, но он — уже другой. Не просто ребёнок среди детей, а взрослый, умеющий смотреть чуть глубже, видеть под поверхностью жеста или фразы — причину, настроение, скрытый смысл.

На уроках он старался не хулиганить, хотя временами внутренне злился на одноклассников — за шум, за глупые розыгрыши, за неуважение к учителям. Иногда ловил себя на желании встать и сказать: “Да вы что творите, вам же это аукнется!” — но, сдерживался. Он понимал, что они дети. Настоящие. А он… — гость.

Первое событие каким он был жутко горд, тогда и тем более сейчас—его приняли в пионеры.

Церемония прошла в актовом зале. Под красным знаменем, с плакатами на стенах и звуками горна, пробирающего до мурашек. Он стоял среди других — в белой рубашке, с новеньким галстуком, свернутым аккуратным треугольником какой висел у него на согнутой в локте руке. У него колотилось сердце.

Молодая пионервожатая, старавшаяся выглядеть строго для своего возраста и немного уставшая, вызывала их по одному. Одноклассники выходили, давали клятву, им повязывали красный галстук — и они становились пионерами. Не просто детьми, а как бы частью чего-то большего — истории, Родины, своей школы.

Когда дошла очередь до него, Антон вышел с достоинством. Он чувствовал, как руки слегка дрожат — не от страха, а от странного смешения чувств: ностальгии, гордости и боли.

"Вот оно, моё детство... Возвращённое. Чистое, красное, как этот галстук..."

Ему повязали галстук, прикололи на грудь пионерский значок,какой представлял собой красную пятиконечную звезду с изображением барельефа В. И. Ленина в центре и девизом “Всегда готов!”. В тот момент он чувствовал, что делает что-то важное, светлое, правильное.

После церемонии он долго не снимал галстук, даже когда вернулся домой.

Стоял перед зеркалом и вертел головой, разглядывая себя.

— Смешной ты, — сказала мама, улыбаясь. — Такой важный.

— Потому что это не просто тряпочка, — ответил он неожиданно серьёзно. — Это… обещание.

Он не знал, что именно хотел этим сказать, но чувствовал: обещание — не только быть “примерным пионером”, а ещё и перед собой. Не свернуть. Не забыть, зачем он здесь.

В школе он начал выстраивать отношения заново. Искал тех, кто был добр, тих и забит, как он сам в прошлом. Кого можно было поддержать, с кем поговорить, как со взрослым.

Особенно он сблизился с одноклассником по имени Серёжка Зубов. Маленький, веснушчатый, щуплый, с заиканием, от которого дразнили его даже девочки. Антон как-то подошёл к нему на перемене:

— Хочешь, я научу тебя фокусам?

— Ка-каким?

— С картами.

Серёжа засиял. С тех пор они часто сидели вместе за одной партой, делились бутербродами, рисовали во время перемен. Серёжа к нему тянулся. И Антону это нравилось.

“Если я могу хоть что-то сделать хорошее — значит, не зря я вернулся,” — думал он.

Второе событие в его жизни стало появление в их квартире большой собаки породы Дог.

Их малогабаритная квартира не располагала местом, чтобы держать такую крупную собаку, но отец в душе был очень чувствителен и не мог бросить животное на произвол судьбы, тем более эту собаку он знал уже давно, когда она жила у другой хозяйки какая уехала из города бросив её в прямом смысле слова на улице, на произвол судьбы.

Глава 14