По её воспоминаниям, первый раз она осознала в какую семью попала, когда после свадебного застолья, вместо брачной ночи с новоиспечёным мужем, была вынуждена по требованию его матери на кухне до двух часов ночи мыть грязную посуду, пока все спали. Только к середине нулевых она наконец окончательно разведётся и избавится от своего пропойцы мужа какого жалела из-за того, что ему некуда уйти, сумеет подняться, работая на двух работах, поднимала детей, параллельно продолжая благоустраивать и расширять старый дом, и даже в итоге купит машину… Но ценой этому благополучию станет подорванное здоровье, нервное истощение, никакая личная жизнь, раннее увядание красоты и молодости. Но насколько знал Антон она продолжала сохранять оптимизм по жизни и не опускала руки, продолжая изо всех сил карабкаться вверх, прогрызая свой тернистый путь к своему колючему счастью.

Но это всё будет потом…сейчас этого ничего нет, она ещё ничего не знают об этом. Ни о своём несчастливом браке, где не будет ни любви, ни уважения. Ни о безрадостной жизни в доме, пропахшем сивухой и криками. Ни о мытье посуды в первую брачную ночь. Ни о тех бесконечных попытках выбраться, встать на ноги, вытащить детей из грязи. Она была пока просто Катей — замкнутой, ранимой, немного печальной девочкой, которая каждый вечер просто делала уроки, читала книги о любви, слушала на кассете “Ласковый май”, и мечтала о тихом, тёплом счастье.

Антон встал из-за стола, словно что-то щёлкнуло внутри. Раньше он просто хотел извиниться, облегчить вину. Но сейчас — хотел вмешаться. Спасти. Не допустить того, что уже видел.

Он пошёл в комнату, достал из ящика письменного стола тетрадь и начал что-то быстро записывать. Страницы исписывались на одном дыхании. Мысли, чувства, решения, — всё сливалось в странную исповедь, обращённую и к себе, и будто к будущему. Он не знал, как именно это сделать — как поменять ход чьей-то жизни, не играя в Бога, не совершая новых ошибок. Но одно он знал точно: ему дана возможность не быть равнодушным.

Антон вспомнил, как однажды увидел Катю с синяком под глазом. Тогда все знакомые решили, что это случайность — падение с велосипеда, или ещё какие метаморфозы. Никто не спросил, что случилось на самом деле. Никто, кроме него. Она тогда отмахнулась, сказала: “Подумаешь, просто неудачно открыла шкаф.” Но он видел, как у неё дрожали пальцы, как бегали глаза. А он не стал допытываться ничего и просто принял этот ответ, хотя любому было понятно, что она что-то скрывает.

Теперь он хотел быть рядом. Не как герой, не как спаситель, а как человек, способный сказать: “Я здесь. Я рядом. Я вижу.” Он понимал — если снова выберет безразличие, то в следующий раз не сможет смотреть в зеркало.

— Мам, — вдруг произнёс он из комнаты, — ты не против, если я Катю в кино приглашу на выходных?

— Вот так сразу? — удивлённо отозвалась она из кухни. — Не дашь девушке хоть чуть-чуть посомневаться?

— Думаю, у неё в жизни слишком мало моментов, когда сомневаться — это роскошь. Можешь дать мне рубля три, хочу ещё угостить её мороженым.

— Ну ты размахнулся, на 3 рубля можно в ресторане посидеть, — Усмехнулась мать.

— Да ладно мам, не могу же я девушку пригласить на свидание и не угостить ничем? Она подумает, что я какой-то жлоб.

— Хорошая девушка такого никогда не подумает, потому что знает, что 15 летний подросток ещё не зарабатывает себе на жизнь.— Вздохнула мама открывая кошелёк, достала две купюры по рублю и сунула Антону.

— Вот, тут тебе и на кино, и на мороженое, и даже на цветы останется…если вдруг надумаешь ей дарить.

Он чмокнул её в щёку и крепко обнял за шею.

— Спасибо мам…

Антон знал — всё не ограничится походом в кино. Он собирался теперь учиться быть рядом, не пользуясь, не давя, не добиваясь, а — поддерживая. Даже если всё пойдёт не так, даже если она не ответит взаимностью — он будет рядом. Просто потому, что должен.

Переодевшись, вышел во двор, где всё ещё играли дети. День клонился к вечеру, воздух стал прохладным . Под деревом на лавочке сидела Катя. В руках — книга.

Он подошёл медленно, чуть неуверенно, как будто возвращался в место, откуда когда-то самовольно ушёл. Она подняла взгляд — в её глазах было что-то удивительно тихое, глубокое, и почему-то — будто немного испуганное.

— Привет, — сказал он.

— Привет… — ответила она. — Как дела?

— Да, всё нормально. Кать, я хочу пригласить тебя завтра в кино. Я знаю, что ты не любитель куда-то ходить, но сделай для меня исключение. Обещаю всё будет чинно и благородно. Я даже угощу тебя мороженым…если захочешь.

Катя молчала. Она смотрела на Антона долго, изучающе, как будто пыталась понять — не розыгрыш ли это. А потом тихо сказала:

— Не знаю… у меня родители не очень любят, если я куда-то ухожу.

— Катюх, я знаю об этом… Но просто доверься мне, даю тебе тысячу процентов гарантии, что ни я ни кто-либо ещё тебя не обидит и домой после кино мы вернёмся сразу же после сеанса.

Она вновь замолчала задумчиво рассматривая носок своих туфлей.

— Я слышала идёт фильм “Ночной экипаж”, я на него бы сходила.