Устроившись, уткнувшись своим пухлым задом, на высоком табурете у барной стойки лицом к окну, он вытащил из-под мышки какой-то журнал – какой-то карманный компьютер и ежемесячный журнал игр. По крайней мере, выглядел он соответствующе.

Заказ приняла невысокая женщина, похожая на пуэрториканку. Я решил дождаться, пока он закончит есть, а потом сказать: «Привет, Том. Ну-ну, приятно тебя здесь видеть», но мои планы рухнули: он внезапно встал и повернулся к двери. Вместе с очень разгневанной официанткой я наблюдал, как он перешёл дорогу и побежал в переулок, теряясь во влаге на окнах и тени навеса.

Он, должно быть, меня увидел.

Я встала и заплатила деньги «Заднему краю года», услышав в ответ громкое и дружелюбное «Пока, милая», когда она увидела размер чаевых, которые я оставила на блюдце.

Том побежал домой, поэтому я направился в сторону улицы Всех Святых, мимо магазинов регги и сантехнических мастерских. Его адрес – квартира в жёлтом здании с оштукатуренным фасадом недалеко от улицы Всех Святых. Судя по количеству кнопок звонков у входной двери, в доме было восемь квартир, а значит, каждая из них была размером с чулан для метел. Большинство домов на улице переделали в квартиры и покрасили в чёрный, зелёный или жёлтый цвет, с грязными окнами, затянутыми грязными старыми сетками, которые провисали посередине. Держу пари, этой дороги в фильме не было.

Я пошёл нажать кнопку его квартиры номер четыре, но провода домофона были ржавые и потёртые. Некоторые имена были вклеены в ниши на обрывках бумаги, но у половины из них, как и у квартиры номер четыре, даже этого не было.

Когда я позвонил в звонок, я услышал лёгкое гудение электрического тока. Скорее всего, эта штука действительно сработала. Я ждал, топая ногами и зарываясь руками в куртку, но ответа не было. Я не ожидал ответа от домофона, но подумал, что кто-то крикнул или увидел лицо в окне. Наконец на третьем этаже дёрнулась занавеска.

Я позвонил ещё раз. Ничего.

Оказалось, что это скорее забавно, чем раздражает. Том просто не был создан для подобных дел. Если хочешь сбежать, не надо сразу бежать домой. E4 без труда прижал бы его к земле. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, представляя его там, наверху, и надеясь, что просто уйду, и всё будет хорошо.

Снова взглянув на грязное окно, я позаботился о том, чтобы тот, кто наблюдает, услышал, как я с грохотом спускаюсь по ступенькам, изо всех сил, чтобы они поняли, что я сдался.

Возвращаясь тем же путём, каким пришёл, я задержался на перекрёстке с церковью Всех Святых, зная, что рано или поздно он уйдёт. Это было неправильно, поэтому он просто обязан был это сделать. Возможно, у него и были навыки взлома и скачивания всего, что находилось в этом финском доме, но, если говорить здраво, то ему было трудно даже вставить диск, не говоря уже о том, чтобы поиграть.

Задержавшись в дверях захудалого магазинчика, я наткнулся на огромную картину в стиле поп-арт, покрывавшую весь фронтон здания. Из магазина гремела музыка регги, и двое подростков вышли и, пританцовывая, пошли вдоль улицы, куря сигарету на двоих. Моё дыхание в холодном воздухе неплохо имитировало дым.

Я не был уверен, что смогу увидеть Тома, если он попытается улизнуть через заднюю дверь дома, но он был на третьем этаже, так что ему будет довольно сложно. Судя по тому, что я видел, даже если бы он был на первом этаже, это было бы довольно сложно.

Наверное, я выглядел для детей как местный псих, широко улыбаясь при мысли о том, как он пытается перелезть через двухметровую стену. Не хотел бы я, чтобы Манчини был моим напарником.

И действительно, через двадцать холодных и скучных минут он вышел. Всё ещё без пальто, руки под мышками, не то чтобы бежал, но двигался быстро. Мне даже не пришлось за ним следовать. Он шёл ко мне, наверное, собираясь ещё больше всё испортить, вернувшись прямиком в кафе.

Я вышел к нему, и ужас на его лице сказал все за меня.

«Привет, Том».

Сначала он не двигался, просто стоял, как вкопанный, а потом полуобернулся, скривив лицо и уставившись на тротуар, словно собака, которая думает, что её вот-вот собьют. «Пожалуйста, не делайте мне больно. Я никому ничего не говорил. Клянусь жизнью. Обещаю».

«Всё в порядке, Том», — сказал я. «Мне теперь нет до этих людей никакого дела. Я здесь не поэтому».

14

«Знаешь что, — сказал я, — давай вернёмся к тебе в квартиру, поставим чайник и поговорим». Я старался говорить вежливо, но он понимал, что я не предлагаю ему выбора.

Я обнял его за плечо, и он напрягся. «Давай, приятель, выпьем чаю, и я расскажу тебе, в чём дело. Здесь слишком холодно».

Ростом всего около пяти футов пяти дюймов, он легко обнимал меня. Я чувствовала мягкость его тела. Он не брился несколько дней, и в результате у него была не щетина, а что-то вроде того, чем можно было бы набить одеяло.