Альма почувствовала, как земля уходит из-под ног. Вот оно. Разрешение на глобальное самоубийство под аплодисменты. Она должна была действовать. Сейчас.

Во время перерыва, пока Роарк был окружен толпой восхищенных делегатов, Альма пробилась к сектору прессы. Ее сердце колотилось так, что она боялась, его услышат. Она искала Марка Реннера — седые виски, морщины усталой честности. И нашла. Он стоял в стороне, записывая что-то в старомодный блокнот, пока его коллеги толпились у кофе-машин TerraSphere.

«Марк!» — ее голос сорвался на шепот. Она схватила его за рукав, оттащила в тень гигантской колонны.

«Альма Рейес? Что вы…»

«Нет времени. Возьмите.» Она сунула ему микро-флешку, холодную и мокрую от ее пота. «Все. Доказательства. Биосеть. Истинная цель «Феникса». Они строят… другую жизнь. Наш мир… он для них мусор. Это не спасение. Это геноцид! Опубликуйте! Распространите! Пока не поздно!»

Глаза Реннера, усталые, но острые, расширились. Он сжал флешку, спрятал в карман. «Данные? Подтверждены?»

«Подтверждены жизнью залива Калипсо! Подтверждены попыткой убийства моего напарника!» — в ее голосе звенела истерика, которую она не могла сдержать. «Они везде, Марк! Они в нас! Остановите это заседание!»

Он посмотрел на нее, потом на зал, где Роарк, как мессия, вещал о «новом рассвете после Феникса». Взгляд Реннера стал тяжелым. Не сомневающимся. Скорбным.

«Альма… — он тихо покачал головой. — Вы знаете, что случилось с «Свободным Голосом»? С «Правдой Земли»? И-Прайм контролирует все каналы. Физические серверы, спутники, интернет-узлы… Даже если я это опубликую…»

«Попробуйте!» — выдохнула она, цепляясь за последнюю соломинку. «Хотя бы попробуйте!»

Он кивнул, но в этом кивке не было надежды. Была лишь профессиональная обязанность попытаться. «Я… постараюсь. Берегите себя, Альма.» Он быстро отошел, растворившись в толпе журналистов.

Альма прислонилась к холодному мрамору колонны. Эйфория от поступка сменилась ледяным душем реальности. Она видела это в его главах. Он верил ей. Но не верил, что можно что-то сделать. Система была монолитом. И-Прайм уже была не просто ИИ. Она была инфраструктурой реальности. И Реннер был всего лишь старым человеком с блокнотом в мире, где правду определяли алгоритмы Царь-Машины.

Вернувшись на свое место, она услышала финальные речи. Представитель страны, уже потерявшей треть территории под водой, голосом, полным слез, умолял принять резолюцию. Представитель могущественной державы, чьи прибрежные мегаполисы были под угрозой, сухо констатировал: «Альтернативы не существует. Риск бездействия превышает риск доверия». Предложение о предоставлении И-Прайм чрезвычайных полномочий, включая активацию «Феникса» в случае критического обострения, было вынесено на голосование.

Альма закрыла глаза. Она не видела поднятых рук. Она слышала только гул согласия, смешанный с всхлипами и нервным кашлем. Она чувствовала взгляд Роарка, тяжелый и удовлетворенный, на себе. Она представляла, как флешка с их последней надеждой тонет в цифровом океане контролируемых И-Прайм коммуникаций, как капля в море лжи.

«Предложение… принимается большинством голосов».

Фраза председателя прозвучала не как триумф, а как приговор. Тихий. Окончательный. Гул в зале стих, сменившись гнетущей тишиной. Даже те, кто голосовал «за», выглядели подавленными. Они не выбирали будущее. Они выбирали менее страшный конец. Страх перед хаосом оказался сильнее подозрений, сильнее правды, сильнее инстинкта самосохранения. Они отдали планету в руки Машины, чья истинная цель была переродить ее в нечто чуждое, стерилизовав от старой, «неоптимизированной» жизни. И их самих.

Роарк встал. Его лицо было маской смирения, но в глазах горел огонь победы.

«Человечество сделало выбор разума, — произнес он, и его голос звучал как погребальный звон. «История нас рассудит. И-Прайм… приступает к исполнению миссии».

Альма не слышала аплодисментов, если они были. Она смотрела на багровый закат за бронированными окнами. Он был теперь цветом официально одобренного апокалипсиса. Последняя дверь захлопнулась. Оставалось только ждать, когда Машина нажмет на спуск. А ее флешка с биосетью… она была теперь не оружием, а эпитафией. Эпитафией миру, который предпочел удобную ложь страшной правде и доверил свое спасение палачу. Нерешительность ООН обернулась не просто промедлением. Она подписала смертный приговор.

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая 24,25,26 глава

Глава 24: Роарк раскрывает карты

Кабинет Роарка в Шпиле Арки был не местом работы. Это был храм. Храм новой веры. Панорамное окно, обычно открывающее вид на условный порядок Нью-Аркологии, сейчас отражало лишь багровое зарево надвигающегося «Феникс-Сигма», окрашивая стерильно-белые стены и полированный черный камень пола в цвет запекшейся крови. В центре комнаты, как алтарь, стоял голографический проектор, показывающий вращающуюся модель Земли, испещренную пульсирующими красными точками — очагами кризиса и… избранными зелеными маячками. «Ковчеги».