В сущности, настоящим гимном русской революции была а бездарная Лавровская марсельеза, а похоронный марш:

«Вы жертвою пали в борьбе роковой, В любви беззаветной к народу...»

даже в новом революционном приливе 1900 годов демонстра-

ии студенческой молодежи чаще всего связаны с похоронами:

Гелгунова, Михайловского, Бунакова, кн. С. Н. Трубецкого...

как настоящие политические демонстрации, первомайские

Е. БОГДАНОВ

:

и другие, они всегда безоружны, их смысл всегда в избиении -нагайками, шашками — беззащитных, ^сопротивляющихся т дей. Это всегда жертва, и не бескровная; единственная, но П( бокая политическая идея ее: из крови мучеников восстанут нов1 борцы.

Новых идей до появления на сцену марксизма не пост пает; их боятся, как ереси. Весь смысл этой секты в хранен; чистоты и «заветов». Кодекс общественной этики вырабатыва мелочную систему запретительных норм, необходимых, чи сохранить дистанцию перед врагом, с которым нет сил боротьс Враг этот откповенно — русское государство и его власть. У| ственный консерватизм навсегда остается главным признаю идейно-чистой, пассивно-стойкой русской интеллигенции в I основном, либерально-народническом русле.

Для России и эта формация людей не бесплодна. Выт сненные из политической борьбы, они уходят в будничную ку$ турную работу. Это прекрасные статистики, строители шоссейнь дорог, школ и больниц. Вся земская Россия создана ими. Им главным образом, держится общественная организация, запуска мая обленившейся, упадочной бюрократией. В гуще жизненнс работы они понемногу выигрывают в почвенности, теряя в «идея ности». Однако, остаются до конца, до войны 1914 г., в лт самих патриархальных и почтенных своих старцев, безбожника», и анархистами. Они не подчеркивают этого догмата, но он Ж ( ляется главным членом их «Верую». Душа этой религии, впроче: не в догмате: она в жертве, которая составляет неот'емлеиу основу народнического мировоззрения.

Революционная лава, остывая в земском, трудовом наро. ничестве, принимает облик демократического либерализма. О! циализм, если не линяет до утопии, то отодвигается в туманней будущее. Семидесятники ненавидели либерализм, который, отве-Щ вившись от идейного ствола 40-х годов и окрыленный, было, ки ротким десятилетием реформ, питается всего больше модной анш, манией. Остывшие народники конца века могли уже подать ру* конституционалистам английской школы. Такова формула буду щей партии «Народной Свободы». Но либерализм не создает К одной новой идеи; он несет вместе с народничеством вахту знамени «хранимых заветов».

Появление марксизма в 90-х годах было настоящей буре

ТРАГЕДИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

стоячих водах. Оно имело освежающее, озонирующее значе-I в марксизме недаром получают крещение все новые напра-ния — даже консервативные — русской политической мысли. » тоже импорт, разумеется, — в большей мере, чем русское додничество, имеющее старую русскую традицию. Но в науч-х основах (все-таки научных!) русского марксизма были мо-кты здорового реализма, помогшие связать интеллигентскую ель с реальными силами страны.

Россия, под победоносцевскими льдами, социально перелилась. Новые классы, — рабочие, промышленники — приоб-шсь к «просвещению», начинают реальную, а не утопическую ассовую борьбу. Плеханов оказался пророком: рабочий был Я точкой опоры, куда должен быть приложен революционный чаг. Пролетарий, оторванный от народной (т. е. крестьянской) 1вы, сам сделался почвой, на которую мог осесть революцион-й скиталец. Русская социалдемократия, несомненно, самое поч-нное из русских революционных движений. В нем, практиче-и, профессионалы революции, путем радикальнаго упрощения эего интеллигентского сознания, сливались с верхушкой «со-ательных пролетариев», образуя не новую интеллигенцию, а дры революционных деятелей. В этом свете понятен особый фос классовой идеи в Росси, и особая ненависть к интелли-кции в марксистском лагере. Для него «классовый» изначало очвенный», «интеллигенция» — мир старый, отрешенной круж-вщины XIX века.

Конечно, и в марксизме, особенно русском, живет, хотя темная, религиозная идея: по своей структуре революцион-"й, (не реформистский) марксизм является иудео-христиан-к>й апокалиптической сектой. Отсюда он сделался в России не лько рассадником политических буржуазных идеологий (Струено и богословских течений. В отличие от народничества, ко-рое, по своей отрешенности, могло развиваться только в сек-нтство, марксизм в социально-классовом сознании своем и догма-^зме системы таил потенции православия: они и были вскрыты (шедшими из. него вождями новой богословской школы.

Молодое народничество социалистов-революционеров идей-р ничего не приносит в сокровищницу заветов, хотя оказы-|ется более чутким к веяниям культуры. Оно воскрешает в поэтической борьбе опыт Народной Воли, более грозный и дей-

Е. БОГДАНОВ

свенный на фоне растущего движения масс. Террор дал несколыоп .. героев с чертами христианского мученичества, но морально раз- -ложился еще скорее народовольчества. Революция была уже де- • лом, а не жертвоприношением. И потому авантюризм и провока ция необычайно быстро убили жертвенную природу террора; Азеф и Савинков — Каляева и Балмашева. Но народничество узд нашло путь к деревне, возделанной за несколько десятилетий земским плугом; к 1905 году «смычка» интеллигенции с народо:-была уже совершившимся фактом.