ы.я «светской» философии и аук ( с темп требованиями, ко-орые их мировозрецию пред'яв-я г р л [гиозная вера. Встреча гпх двух течения знаменат. льно; едь это встреча хранит: л и ц. р-он традиции и ре пигиозности Н&частью старойрусекзйинтел-ргенцин. которая ищет воссое дики в с п рковью и приобщения

? ? кым ею духовным со-фов: щам. Только взаимное

? и сотрудничество обе-групп способно сообщить руе-

Коп р: Л-.Пюзноп мысли ту силу захвата, которая ей Вша, чтобы вновь обладать и ] ь се б-Ь духовную куль-уру современности. Задача эта вр< звычайно трудная в от-ВН венная: с одной стороны Ибход) мо хранить чистоту цер-ювноп традиции п в философском |1влкоВанпн ее соблюдать особую ?Ьрожность. Но с другой сто-юкы необходимо также, чтобы юд мощным напором рели-тюзного опыта философское ренпе не утратило своей «трои .юркости, чтобы науч-1ая совесть сохранила свою ин-глле ктуальную тре'бователь-юсть и чуткость. Ведь и религиозная ревность можетъ слу-кить основанием для 1§пауа г'а-

10.

К сожалению, до сих пор в

Пути» подлинно-церковные кру-

принимают лиш незначитель-

ное участие, и потому трудно судить, в какой мере этот журнал может повлиять на мышление церковного Православ] я.— В настоящем номере эти круги представлены только двумя статьями проф. Н. Глубоковского и прот. С. Булгакова. Первая «Хри стпанское обединение и богословское просвещение в православной перспективе» воспроизводит речь, произнесенную Н. Г.ту-боковск..м в Королевском Колледже в Майдане и для русского не представляет особого реса. Напротив, очень серьезна и интерес] а статья С. Пу ? «Церковь и иносдавие», вх( дя-щая в сер] ю его «Очерков учения о церкви». На основании тщательного разбора церю и ой практики, учета я отцов щткви и поста! овлений Вселепск х Соборов, касающ хея отношен: я Православной Ц| ркви к \ нослав-пю, автор нр: ходит к заключению, что пеебходд мо ртн знать существование есскыа ехега шигоа, т. е. существование «внешней, зоны Церкви, находящейся за пределами ее ограды и не с< впадающей с единством се оргап за-Щ1П», но вместе с тем все таки й е Право славною Церковью поскольку в этой внешней зоне «действуете, .та Христова и Благодать Св. Духа». Это непререкаемый канонический факт, которым в остове своей определяется отношение церкви к инеславшо (к расколу, к ересям и т. п.).

Самая яркая статья в тастся-щемъ номере <Путк» ?— это статья Г. Флоровского о «метафизических предпосылках утопизма». Флор о век л I — мыё.и те ль с несомпепт ым литератур! ым даром, способ! ый к тонкому и глубоко захватывающему а! али-зу, умеющ.й резко и нешаблонно ставить проблемы. Всем.; этими достоинствами обладаетъ и статья об утопизме. Флоровекий

БИБЛИОГРАФИЯ

ставит проблему утопизма шире, чем это обыкновенно делают; он пытается вывести утопизм общественного идеала из более глубокого источника, из утопизма, заложенного в самом познавательном опыте и его философского истолкования. Овеществление общественного идеала является лишь следствием того об'екти-визма, который господствует в европейском мышлении, и который неизбежно ведет к натуралистическому монизму. Монизму этому, суб'ективно выражающемуся в «космической одержимости» философствующей мысли, мир представляется как законное, замкнутое органическое всеединство, в котором все элементы и части находятся в строго закономерно, изначально предустановленной связи и в котором поэтому царит абсолютная необходимость. В таком мире нет места для свободы н самостоятельности личности нет места для ее нрав-стенно - религиозного самоопределения и для творческого подвига. — Отголоски этого натурализма автор видит и в современном интуитивизме, понимающем познание как непосредственное пассивное восприятие об'ек-та и выключающего из познавательного акта творческий момент. — Утопическому опыту натурализма Ф. противопоставляет «опыт Истины», определяемый, как опыг религиозной веры, как опыт свободы. Только на почве этого опыта может выроста философское умозрение, способное правильно понять отношение между Богом-Творцом и Миром-Тварыо (человеком), а вместе с тем и уловить подлинный смысл исторического процесса, свойственный ему трагизм свободы. Между истинной верой (православием) и истинной неутоппчес-кой философией существует поэтому неразрывная связь. —Такова приблизительно основная концепция статьи Г. Флоровско-го. — В его критике руководящих тенденций европейского мышления несомненно много меткого и верного. Ф. совершенно правильно указывает на внут-

вання он усматривает и в ннтуй тивизме некоторые элементы на турализма. Но в целом его коя цепция европейской философия по меньшей мере одностороння Именно новой европейское философии мотив свободы вовй не чужд; он составляет отличи тельную черту не только филе софии Канта, но и философии Фохта(несмотря на то, что <>б; подчиняют индивида нравствен ному миропорядку). Пафос ево боды — дерзания один из сокрв| веннЫхъ мотивов философиц Ницше. Поэтому безоговорочна отожествление опыта религией) ной веры с опытом свободы необо; сновано; и только более глуб$ кий анализ существа свобод мог бы его философски оправ дать. — Вообще вторая положи тельная часть статьи Ф. мене» разработана и поэтому менее уЯ дительна, чем первая критичев) кая. Автор предпочитает .чдея говорить языком богословия, ш раскрывая старого философской! смысла употребляемых богослов, ских формул и понятий. Неяс ным поэтому остается и понятий религиозного опыта. Между те* именно Ф. следовало бы занят ся философской разработкой это!' проблемы. Ведь он один нзьемно гих, которые одинаково влашго-богословским и философски языком.

Хороша И содержательна стать» В. Ильина «Иночество и подвиги дающая характеристику спецм фически православного покими ния аскезы. Правда, с философ) ской точки зрения, статья :>т; имеет скорее подготовительны! характер. Очерчивая самую сфч, ру подвижничества и устанайИ вая понимание его и оценку, О стороны православной церкВД в лице' ее авторитетных предела витслей, статья Ильина доводи проблему как раз до той точкц где должен был бы начаться фе номенологическнй анализ по; вижничества и его религиозно сущности. Ведь и в данном СЛ5 чае задача заключается имени в том, чтобы раскрыт!) чисто ф!

г.т;.1 гогрлфия

оеофский с.мысел тех богослов-ких понятий, которыми опре-е.шетси существо иночества и одвига. Надо надеятся, что ав-эр продолжит свою работу имен-о в этом направлении.

Об основном замысле статьи I. Арсеньева«Пессимизм и мис-чцпзм в древней Греции» еще ельзя судить. Пока напечатана КП&ко первая часть, которая Одержит довольно живое и снаб-сешюе обильными выдержками з первоисточников изложение ого. что известно современна пауке о пессимизме и миети-Вгаме Греции.

К тем статьям, которые нсход-т из «светской» философии и ассматривают религиозные про-Ёемы со стороны их периферии, ринадлежат статьи С. Франка Религия и наука в современном ?знании » и П. Вышеславцева Цва пути социального движе-. — С. Франк подходит к опросу о взаимоотношениях ре-игниинауьмс большой осторож-остью. Разграничив предвари-елыга их сферы и установив ав-ономаю каждой из них, автор называет однако на то, что ав-ономня религии и науки не оди-аковая. Если религия в своей скове совершенно независимо т науки, то научное знание иа-ротпв в своем историческом раз-итнн всегда так или иначе обус-овлено общим мнровозрением уховнымн интересами, жизне-щущ пнем, — или кратко го-рря верой тех лиц и эпох, кото-ые его создают. Новая наука, о мнению автора, определена .теистическим пли по крайней Сьре скептическим сознанием и Йтому в противоположность ентпчпой и средневековой науке юздала представление о мире .как

хаосе слепых и мертвых сил. Кивое религиозное сознание современности не может мириться с 1акой концепцией; оно постав-(ено поэтому перед задачей «творческого овладения научной мыслю и такой ее переработки, ко-орая позволила бы ее включить не меняя ее Научного существа — в состав цельного религиоз-:ого мировоззрения. И процесс

этот фактически уже совершается самостоятельно благодаря тому, правда еще очень слабому, пробуждению религиозных интересов, которое за последнюю четверть века наблюдается в научных сферах. Об этом свидетельствует полный переворот произошедший в основных научных воззрениях, как в области психологии, так и в естествознании (биологии и физике). Повсюду почти механическое представление о мире; как о хаосе слепых сил, уступая место органической концепции, восстанавливающей античную идею гармонически сложенного, полного живых сил космоса. Переворот этот — бесспорный фактъ. — Но можно ли новыя «веяния» в современной науке об'яснить пробуждением религиозных пли даже просто более глубоких духовных интересов в научном сознании? Конечно, органическая концепция м; ра лучше мирится с религией ч'Ьм механическое миропонимание, но сама по себе она еще не заключает в себе ничего такого, что роднило бы ее с религиозным сознанием и опытом. Вообще вопрос этот обстоит не одинаково для отдельных отраслей научного знания. Решающее значение имеет в каждом случае основная установка научного сознания. Если, например, установка, из которой исходят науки о духе в основе своей родственна той, в которой коренится религиозное сознание, то чисто об'ективир угощая уста1 овка точного естествознания, наоборот ей прямо противоположна и как бы предпологает некоторый«отко-ентельный атеизм». Ведь то, что тормозило развитие точного естествознания в античности и даже в Средние века, были в значительной мере не внешние, а внутренние причины, и прежде всего неспособность к последовательному проведению чисто об'ективирую-Щей установки, т. е. неспособность преодолеть односторонность господствующего «органического миропонимания».—Статья С. Франка ставит проблему о взаимоотношении религии и науки лишь в