Шрифт:
Я подумала: «Почему я так среагировала?»
Видимо, накопившееся нервное напряжение не позволило рационально мыслить. Всё-таки мы же люди, существа эмоциональные. Вот и я поддалась эмоциям, а всё потому, что он мне не безразличен.
Я подошла к окну и, глядя в темноту петербургской ночи, подумала о том, что если он завтра приедет, то я ему скажу, что хоть он мне и деловой партнёр, но чувства при этом я испытываю совсем не деловые.
Всё для себя решив, я легла спать. И совсем даже не плакала в подушку. Ну, может быть, чуть-чуть, и это только потому, что мне хотелось, чтобы быстрее прошла ночь. Ведь утром же всё будет по-другому.
***
Алексей
Алексей смотрел вслед отъезжающему экипажу, который увозил Фаину, и понимал, что пропасть недопонимания между ними, вместо того чтобы исчезнуть, как он полагал, обрадовавшись, увидев её в ресторации и надеясь на возможность поговорить в уютной обстановке, только стала ещё шире.
Уехала, и наверняка обиделась. Но самое неприятное, что так и не поговорили.
«А как мне было ещё её представить Леонтьеву?» — мысленно оправдывался Алексей.
— Барин! — вдруг услышал он.
С удивлением поднял голову, оказалось, ему тоже уже подали экипаж. Поблагодарил швейцара, сунул тому купюру и поехал домой.
По пути Алексей думал о том, что, может, матушка и права, что они с дворянами будто на разных языках говорят. Может, то, что его дед был крепостным её деда, не просто прошлое, а нечто, что всегда будет между ними стоять.
Он тряхнул головой, отгоняя грустные мысли.
Приехав домой, с удивлением обнаружил, что матушка собралась уезжать. Вздохнул, подумав: «Вот, наверное, и матушка обиделась».
Но Агриппина Александровна, напротив, вдруг сказала:
— Я, Алёша, конечно, считаю брак с девицей Леонтьевой хорошим союзом и объединением капиталов. Но как мать очень хочу, чтобы ты был счастлив. А счастлив ты можешь быть только если сам сделаешь свой выбор.
Алексей почувствовал, как у него защипали глаза. Всё-таки матушка его любит, и всегда на его стороне. Подумал, как же ему повезло с матерью. Опустился перед ней, сидящей на стуле, и уткнулся ей в колени.
— Матушка… благослови, — тихо попросил он.
И получил благословение, на тот выбор, который он сделает сам.
Алексей решил, что свой выбор он уже сделал. Завтра же поедет к Фаине и признается, что она, конечно, деловой партнёр, но он её любит.
Запланировал встретиться с Леонтьевым, и сообщить, что брачного договора меж ним и его дочерью не будет, но совместное дело они могут сделать. Леонтьев коммерсант должен понять.
Алексей вспомнил синие глаза Фаины, подумал о том, какая же она всё-таки красивая. И пришла мысль: «А ещё она очень, очень умная, и такое впечатление, что гораздо умнее меня».
Почему он не смог толком ничего сказать? Почему решил, что то, что его дед был крепостным, делает их союз невозможным?
Глядя в темноту петербургской ночи из окна, Алексей подумал, что ведь не просто так ему была дана деловая удача и не случайно встреча с Фаиной произошла в тот момент, когда она больше всего нуждалась в помощи. И именно он оказался рядом.
«А значит ли это Божий промысел?» — спросил он себя.
Тем более что сейчас такое время, что за деловые заслуги перед Отечеством можно и дворянство получить. И вовсе тогда их брак не будет мезальянсом. А капиталов у него достаточно, чтобы люди не считали, будто он за приданным гнался.
Успокоив себя и продумав план, Алексей уснул. Но когда это все наши планы с точностью выполнялись?
И утром Алексей получил срочную телеграмму из Москвы.
Глава 66
Фаина
Ведь утром же всё будет по-другому.
Но Алексей не приехал, ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье.
В воскресенье вечером, просматривая список того, что было упаковано и отправлено на вокзал, погрузка в багажный вагон начиналась ночью, а сам поезд отправлялся в десять утра, я подумала: «Что же... значит, не судьба».
Зато Митрофана выписали ещё в пятницу, и выглядел он вполне себе дееспособным. Мы встали пораньше, и, тепло распрощавшись с владелицей доходного дома, ради такого случая вышедшей в такую рань, выехали в сторону вокзала.
Анна Мещерякова оставалась в Санкт-Петербурге. Как бы ни было жаль расставаться, но её ждала работа у графа Горева. Мы, кстати, к нему заехали все вместе накануне, и я, помимо тех рекомендаций, которые были у Анны, добавила к ним и свои.
Было немного жаль уезжать из столицы. Но, с другой стороны, мне уже очень хотелось в свой дом. Да ещё было одно дело, не закрытое, то, которое мы с Аркадием Никифоровичем договорились провернуть, чтобы мне уже жить спокойно на своей земле, не оборачиваясь и не страшась того, что кто-то может мне навредить.