Мы протолкались сквозь толпу, и передо мной предстало весьма неприятное зрелище. Иркин папа понуро сидел на лавочке, обхватив руками голову. У его ног валялось окровавленное тело без признаков сознания. Как я и предполагал, это был отец семейства Быковых. Его младший сынок сидел рядом на асфальте, тряс отца за плечо и гнусаво подвывал:

— Батя, очнись. А-а-а… Ба-а-тя…

Но тот никак не реагировал. Я внимательно к нему пригляделся. Лицо разбито в хлам. Но это не смертельно. Окровавленный рот широко открыт. Руки раскинуты в стороны. Значит грохнулся прямо здесь. Затылок на асфальте. Группироваться при падении, конечно же, не учили. Зачем? Мы же никогда не проигрываем. Похоже, знатно приложился головешкой. Хорошо, что не о бордюр основанием черепа. Тогда бы точно кранты. Осталось хотя бы визуально определить серьезность травмы.

Тем временем Ирка бросилась к отцу и крепко его обняла.

— Папа, ну как же так? Зачем? Ты что, его убил? Я не отпущу тебя в тюрьму. Слышишь? Пойду вместе с тобой… — Она продолжала что-то бессвязно говорить, намертво вцепившись в отца.

Пора было срочно прекращать эту душераздирающую сцену и привнести в нее немного спокойствия и здравого смысла.

— Товарищи, кто-нибудь вызвал скорую? — деловито осведомился я, наклоняясь к пострадавшему.

— Конечно, вызвали, Егор, — раздался у меня за спиной недовольный женский голос. — Шуруй-ка ты отсюда. Мал еще. Не путайся у взрослых под ногами.

Я оглянулся. Говорила женщина из соседнего дома. Хоть убей, не помню, как ее зовут. Вечно недовольная, ко всем с претензией. Никогда мне не нравилась. Я проигнорировал ее слова и окинул собравшихся внимательным взглядом.

— Почему никто из взрослых не оказывает первую помощь? Ждете, пока пострадавший умрет?

— А вдруг он уже того? — вновь встряла противная соседка. — А если и нет, то лучше его не трогать. Сделаешь что не так, потом еще обвинят, что из-за тебя человек окочурился.

— Хорошо, что на войне не было таких идиоток. — Я смерил тетку весьма презрительным взглядом. — Иначе много хороших ребят не вернулось бы с фронта.

— Чаво?! — возмутилась женщина, но не слишком рьяно. Похоже, мой аргумент попал точно в цель. — Да я тебе! — И она угрожающе шагнула в мою сторону.

— Уймись, Петровна! — гаркнул вдруг из задних рядов властный старческий голос. Я сразу узнал деда Матвея, нашего знаменитого фронтовика. — Пацан дело говорит. А ты, если не кумекаешь, так и не суйся!

Авторитет деда Матвея был в нашем дворе непререкаем. Петровна что-то обиженно пробурчала и вернулась обратно в толпу.

— Это, братцы, тот пацан, что Михалыча спас. Отогрел в лесу. Если бы не он, то не было бы больше Аркашки Сабурова. — Дед Матвей протолкался в передние ряды и окинул всех грозным взглядом. — Давай, Егорка, соображай. А то из-за этого супостата, мать его ети, наш Витька сгинет. — И фронтовик хмуро глянул на валяющегося Быкова.

Я благодарно кивнул деду Матвею и деловито скомандовал:

— Товарищи, помогите-ка повернуть его на бок.

Из передних рядов вышел крепкий парень лет двадцати пяти и начал мне помогать. Мы с ним быстро расположили Быкова в правильной позиции. Тем временем я прощупал у него на шее пульс. Сердце билось. И билось довольно-таки ровно. Такое ощущение, что Быков просто прилег отдохнуть после долгого трудового дня. У меня немного отлегло от сердца. Когда же я осмотрел затылок бедолаги, то еще больше успокоился. Открытой раны там не было, только небольшая шишка. Конечно, это не исключало серьезной травмы, но сводило ее вероятность к минимуму.

— Принесите кто-нибудь тряпку, смоченную в холодной воде, — решительно попросил я, деловито осматривая «пациента».

Судя по относительно ровному дыханию, особых препятствий для прохождения воздуха не было. Но я все равно пошире открыл у Быкова рот и прижал ему язык книзу ключом от квартиры. Вообще-то это полагается делать пальцем. Но этот отморозок обойдется. Грязного ключа с него вполне хватит.

Буквально через минуту какая-то женщина протянула мне обильно смоченное кухонное полотенце. Я отер им лоб и виски Быкова, а потом приложил его к шишке на затылке.

И в этот момент пострадавший неожиданно закашлялся и широко открыл глаза.

— Папка! Очнулся! — радостно заорал младший Быков.

— Ах ты тварь! — злобно откликнулся его батя и, довольно резво приподнявшись на ноги, засветил со всей дури по носу опешившему от неожиданности Виктору Михайловичу.

Ирка взвизгнула, Виктор Михайлович издал чавкающий звук, дернув от удара головой, вокруг завопили люди и началась дикая суматоха. Через полминуты воскресшего идиота уже скрутили и снова повалили на землю.