— Но сможем ли мы победить? — спросил Трис. — Если этот прыщ-переросток такой большой, как ты говоришь, мама. Если она уже поглотила полмира? Даже с самой великой армией, которую когда-либо видел Оваэрис, сможем ли мы победить?

Я прожевала кусок холодного мяса, оставшийся со вчерашнего вечера, и покачала головой.

— Мы не можем победить. Но иногда ты сражаешься не ради победы. Ты сражаешься, чтобы показать своему врагу, что он может проиграть.

— Что хорошего это нам даст, если мы все умрем?

— Страх, — сказала Сирилет. — Я имею в виду, в этом и суть, так? Показать Норвет Меруун, что она может проиграть. Чтобы она снова испугалась Сссеракиса.

Мне не терпится поделиться с тобой ее вкусом. Тебе не постичь его необъятности, Эска. Вкус этого блюда превосходит все твои воспоминания. Мы наполним этих мертвых богов в твоем желудке такой мощью.

— Как только она проявит себя и снова начнет бояться, остальное зависит от меня и Сссеракиса.

— Ты убьешь ее? — спросил Трис.

Она не может умереть.

— Да.

Джамис говорил правду, когда утверждал, что жители Оваэриса не последуют за мной. Теперь я это поняла. И поэтому я поверила, что он, скорее всего, говорил правду и о том, как мне следует заручиться поддержкой, в которой я нуждаюсь. Серьезные люди должны были поверить, что это их дело, а не мое. Им нужно было поверить, что им всем угрожает реальная опасность, исходящая не от Королевы-труп. Им нужен был кто-то, в кого они могли бы поверить. И, блядь, Джамис снова был прав. Им нужна была сучка-шлюшка.

Лесрей основала свою империю на Ролшше. Континент, покрытый джунглями, славился своими гигантскими монстрами. Сирилет знала о двух разломах на Ролшше, один из которых находился достаточно близко от дворца Лесрей. Но нам был нужен наш собственный разлом, чтобы перенести меня туда. К сожалению, я сомневалась, что мы можем вернуться в Йенхельм. Поэтому, несмотря на проливной пепельный дождь, мы покинули пределы моего старого королевства и направились к тому, что осталось от Юна.

Когда, много лет назад, я убежала из Ямы, на это путешествие у нас ушли недели ходьбы по пышной весенней местности. Теперь трава уже не была зеленой и не росла, а погода стояла холодная и немного унылая. Тем не менее, мы совершили путешествие за два дня, прыгая через порталы. Добравшись туда, мы обнаружили жалкие лачуги и голодающих людей, оплакивающих затопленные руины, которые когда-то были их портовым городом.

Юн исчез. Волны поднялись, затопили побережье, утащили в море то, что не успели раздавить, и не оставили после себя ничего, кроме пенистых брызг. К счастью, разлом находился на возвышенности, на утесе, нависающим над бурлящим океаном. Мы отправились туда без колебаний. Я сомневалась, что жители Юна могли предложить нам что-то, кроме обвиняющих взглядов, и их осталось не так много, чтобы обеспечить Сссеракиса чем-то большим, чем маленьким кусочком.

— Будет холодно, — предупредила нас Сирилет, когда мы остановились перед искрящимся разломом. Трис и две дюжины его оставшихся воинов принялись натягивать свои самые теплые плащи. Сирилет завернулась в то же одеяло, на котором спала. Я не стала утруждать себя. У меня не было ничего, кроме старых кожаных доспехов, теневого плаща и Источника пиромантии, который горел внутри.

Сирилет распахнула портал. Мы все ринулись навстречу ледяным ветрам и льду под ногами. Конечно же, Лесрей построила себе дворец на вершине ледника. Это соответствовало слухам, что когда-то у нее был дворец в жерле открытого вулкана. Самопровозглашенная королева Огня и Льда была не кем иным, как драматичной стервой.

— У этого ветра есть зубы, — прокричал Трис сквозь бурю. Он плотнее закутался в плащ и повернулся спиной к ветру. Последний из его воинов протиснулся внутрь, и Сирилет захлопнула портал, затем дрожащими руками сразу же полезла в свою сумку и пососала немного спайстравы. К тому времени, как она закончила, ей пришлось выковыривать Источник из своей замерзшей рвоты. Она стояла, дрожа и кутаясь в одеяло, которое трепал ветер.

Мы все собрались поближе. Я была единственной, кто не дрожал.

— Как далеко до дворца Лесрей? — крикнула я, перекрывая вой ветра.

Сирилет подняла дрожащую руку, указала на что-то и проговорила сквозь стучащие зубы:

— Полдня ходьбы или около того.

Полдня ходьбы по вершине ледника, в объятиях леденящего ветра. Я была далека от уверенности, что Сирилет выживет.

— Возвращайтесь, — крикнула я. — Я пойду одна. — Была большая вероятность, что Лесрей просто убьет меня на месте. Если бы я могла отослать своих детей, чтобы они позволили мне идти одной, это было бы лучше.

В ответ Сирилет вздрогнула и бросила на меня уничтожающий взгляд, от которого, казалось, растаял лед, покрывший ее лицо. Она и так была очень бледной.

— А остальные из вас? — спросила я.

Трис поежился.

— Мама, заткнись и начинай идти. И перестань выглядеть такой чертовски теплой.

Почему он жалуется? Здесь так чудесно. Если бы ненавистный свет вашего солнца погас, я бы почти поверил, что я дома.

Мы, еле таща ноги, двинулись навстречу пронизывающему ветру и морозу. «Означает ли это, что существа из вашего мира могут найти дорогу сюда?» — спросила я, и ветер унес мои слова, так что никто больше их не услышал.