так обошлось.

– А от кого Астахов получил информацию о серийных убийцах?

– Точно не от меня и не от Юлии. Откуда нам такие вещи то знать? Или вы

что хотите нас записать в сообщники к этим вурдалакам? Как их? Чикатило, Сливко и третий не помню, как его зовут. Белорус какой-то.

– Михасевич.

— Вот, вот. Михасевич.

– А случай с Елизаровой?

– А что случай с Елизаровой?

– Ну как вы сумели ночью найти место, на котором душитель собирался

убить Елизарову? Какого вы вообще поперлись к ней домой?

– Ну тут я один виноват товарищ капитан. Только я один. Я действительно

наехал на Машу после первого разговора с вами. Накричал на нее. Зачем

мол она вам про меня и Юлию рассказала и все такое прочее. А ведь

разобраться вот чего я распсиховался? Ну рассказала она вам про Юлию и

про то, что у меня с ней отношения и что? Ничего ведь такого! Я потому так

долго отношения с Юлей скрывал, потому что сглаза боялся!

– Что? Чего вы боялись Солдатов? Сглаза? Я не ослышался?

– Виноват товарищ капитан. Суеверен немного. Вот понимаю, что чушь все

это, а поделать с собой ничего не могу. Я как рассуждал. Увидят все, что у

нас с Юлей отношения, начнут завидовать и сглазят. А терять ее больно не

хочется. Очень она уж редкая женщина. И красивая, и умная. Все при ней!

– Ага и сирота, да к тому же с собственной жилплощадью и машиной.

– Ну так и я про тоже.

– Так Солдатов не съезжайте с темы! Дальше, что было?

– А что дальше? Поговорил я с Машей, а она, естественно, и

расстроилась. На следующий день вечером вся в слезах позвонила Юле. Юля

встревожилась и ко мне в общагу помчалась. Мы к Маше домой и поехали. Ну

чтобы узнать, что с ней все в порядке. А ее дома и нет. И мать не знает куда она

подалась на ночь глядя, сама вся в тревоге. Мы бросились ее искать.

– И как вы нашли ее?

– Ездили, ездили и до моста доехали.

– И?

– А тут я сам ничего не понял если честно. Юля из машины вышла и говорить мол

Маша вон там в лесу и ей угрожает опасность. Ну а дальше вы все, наверное, сами

знаете.

– А Заварзина объяснила вам как-то свое поведение?

– Пыталась. Говорит, что просто почувствовала это. Я сам ничего не понимаю. Но

вообще то такое бывает. Я вот читал, что животные могут заранее разные бедствия

предчувствовать. Землетрясения, извержения вулканов. Кошки, собаки, даже

рыбы. Может и у людей такое возможно, кто знает?

– Кошки, собаки, рыбы, - с какой-то брезгливостью в голосе произнес Тарханов, да

вам Солдатов только в театре миниатюр выступать. Не ту профессию вы себе

выбрали.

– Вы же говорили, что у меня таланта нет.

– Говорил, но как вижу ошибался. Каюсь. Я так понимаю вместо того, чтобы

говорить правду вы решили поюродствовать.

– Да правду я и говорю. А вы мне не верите. Какой резон мне вас обманывать?

– Видимо есть резон у вас...

Тут вдруг хлопнула дверь и Тарханов шустро вскочил из-за стола и произнес:

– Здравия желаю, товарищ полковник!

Я обернулся и увидел, здорового, под два метра ростом амбалистого мужика с

очень знакомым лицом. Лицом Ярика Гордеева. И я понял, что удостоился чести

лицезреть его отца полковника КГБ Гордеева.

– Ну что? Каковы результаты беседы?
– спросил Гордеев.

– Отрицательные товарищ полковник. Правды не говорит, валяет дурака.

– Дурака говоришь валяет? Ну ка капитан покинь нас ненадолго. Я сам с ним

попробую поговорить.

Тарханов шустро выбрался из-за стола и быстро покинул кабинет. Гордеев уселся

на его место и долго пристально смотрел на меня.

– Вы понимаете Солдатов, где вы находитесь и какими могут быть последствия для

вас лично в случае, если вы не прекратите демонстрировать нам ваше упрямство?

– наконец прервал он свое молчание.

– Я все прекрасно и полностью понимаю товарищ полковник!
– ответил я Гордееву.

– Ну, а если вы все так хорошо и полностью понимаете, то почему же вы валяете

дурака и не идет на контакт с нами?

– Товарищ полковник, объясните мне пожалуйста, что вы от меня хотите? А то