Все наложенные взыскания с Германа Валентиновича будут сняты, и он

продолжит работать на своей должности.

– Главное, -продолжил Дмитриев, что в деле Величанского маньяка, -наметился

наконец явный прогресс. Наличие в городе серийного убийцы признанно

официально. Создана следственная группа для поисков преступника. Ее

возглавил опытный специалист следователь по особо важным делам из

Генеральной прокуратуры. Этой группе будут предоставлены лучшие ресурсы.

Москва будет контролировать ход поисков. И мы по-прежнему надеемся на вашу

Юлия Сергеевна помощь. Конечно, вы будете оказывать ее так сказать не

формально. Вы понимаете надеюсь, что не все могут правильно понять если мы

привлечем к деятельности группы вас что называется открыто.

– Понимаю, - ответила ему Юлия.

– Павел Трофимович, - продолжил свои настырные вопросы я, -еще Гордеев сказал

мне, что у вас будто бы были в свое время большие неприятности и поэтому к вам

нет полного доверия до сих пор. И что ваша жена отбыла срок на Колыме.

— Вот как. Гордеев сказал вам это? Он солгал вам. Вернее, не сказал всей правды.

Неприятности, как вы говорите у меня действительно были. Если это можно

назвать таким словом. В конце войны меня и мою жену отозвали из длительной

зарубежной командировки, в которой мы с ней находились. Кое у кого из состава

руководства тогдашнего НКГБ возникли сомнения в нашей честности. Сразу

скажу вам основания эти не имели под собой никакой почвы. Тем не менее нам

пришлось выдержать весьма нелегкую проверку. Лично я провел около года во

внутренней тюрьме НКГБ. Меня один раз допрашивал лично сам Меркулов. Вы

знаете кто это такой?

– Тогдашний глава НКГБ, - ответила Юлия.

– Совершенно, верно.

– И чем это все закончилось?
– вновь задал вопрос я.

– Чем? В конце концов достаточных оснований для того, чтобы отправить меня в

лагерь или даже поставить к стенке не нашли. Меня освободили, вернули мне

звание награды и направили сюда в Величанск. А вот мою жену по приговору

Особого Совещания заключили в лагерь сроком на восемь лет. Она отбыла их

полностью, а после лагеря была направлена в ссылку. Мы встретились вновь лишь

в 1957 году. К сожалению, ее здоровье на Колыме было серьезно подорвано, она

ведь у меня была человек южный, а Колыма сами знаете отличается весьма

суровым климатом так что после своего окончательного освобождения она

прожила лишь шесть лет.

– Как же так могло быть?
– недоуменно спросил я, -вы на должности в Величанском

отделе МГБ, а ваша жена сидит в лагере?

– Так тогда, бывало. Вот вы знаете например, что у Михаила Ивановича Калинина

жена тоже сидела в лагере, когда он занимал высший государственный пост.

– В первые слышу!
– воскликнул я.

– Да. И у Молотова тоже. А в деле моей жены роковую роль сыграл один из чинов

тогдашнего НКГБ. Он был взбешен ее упрямством и добился для нее лагерного

срока. Позже во время хрущевских чисток МВД он тоже угодил за решётку и вот

тогда дело с освобождением моей жены удалось сдвинуть с мертвой точки. Но

после всего этого я уже не захотел возвращаться в Москву хотя мне неоднократно

и предлагали это. Сулили даже должности в центральном аппарате. Но я как-то не

смог, остался жить здесь. И вот видите время от времени все еще приношу пользу.

По мере сил, конечно.

– Как же вы им можете служить, если они так искорежили вашу жизнь?
–

воскликнула Юлия.

– Видите ли Юлия Сергеевна, вам видимо будет сложно понять меня. Вот у

китайцев есть понятие “Дао”. Оно очень непростое и многомерное, а на русский

язык переводится как “путь”. Так вот я считаю, что у каждого человека есть такой

путь. Ты вступаешь на него, когда слышишь внутри себя зов этого пути. И дальше

идешь, и идешь по нему. И сойти с него ты уже не можешь, как бы в случае чего ни

хотел это сделать. И путь ведет тебя к одной известной только ему этому пути цели.

И задача человека не мешать ему. Не мешать своими страстями, пустой