«Ник!» — Джерри пробирался сквозь толпу, стоя в конце. — «Как дела?»

Парень за стойкой одарил меня лучезарной улыбкой. «У нас есть одна комната на первом этаже. Мужчина умер. Вы делите?»

Я посмотрел на Джерри. «Нормально?» Его это не волновало. «Отлично», — сказал я. «Всего шестьдесят долларов, так что мы получим скидку, ведь мы уже заплатили за два номера».

Улыбка парня стала ещё шире. «О, нет. По шестьдесят долларов с человека».

Я сдался. Он рассмеялся, мы рассмеялись, и он протянул мне ключ от квартиры 106. «Мы оставим ключи от двух других комнат через минуту. Дай крови время высохнуть».

Мы попытались вернуться к подъёмникам. Там было полно журналистов в касках и бронежилетах.

Вернувшись на шестой этаж, Джерри пошёл собирать вещи, а я в последний раз проверил, ничего ли не забыл. Я подумал, не переедем ли мы в старую комнату Дэнни. Я забыл зубную щётку, и, доставая её, услышал, как открылась дверь. «Это не заняло много времени, приятель. Ты принёс мой рюкзак?»

Я обернулся и увидел трёх американских военных полицейских. Двое направили мне в голову винтовки М16. Тот, что посередине, пуэрториканец-сержант с тонкими усиками и тёмными очками, держал в руках пластиковые бинты, готовый меня прижать. «Руки вверх!»

Парни с М16 были молоды и выглядели нервными. У одного был снят предохранитель. Я не собирался спорить.

Сержант указал на поясную сумку у меня на поясе. «У тебя тут есть оружие?»

'Нет.'

«Ты уверен, что не лжёшь мне сейчас? У тебя нет оружия в этой поясной сумке? Просто скажи мне сейчас, просто скажи мне сейчас».

«Только паспорт и наличные. Оружия не должно быть».

«Ладно, парень, ложись на кровать, руки за спину. Очень медленно». По его тону я понял, что он уже много раз проделывал эту работу и был ею доволен.

Я послушался и оказался лицом вниз на кровати. Полиэтиленовые бинты натянулись, немного туговато, моя поясная сумка сорвана, и несколько пар рук принялись обыскивать меня, проверяя, не лгу ли я. Я чувствовал запах пота и грязи; форма была изрядно поношенной, и несколько дыр в ткани были зашиты. Меня обдало мятным ароматом, когда меня подняли на ноги. «Тише, парень, не заставляй нас причинить тебе боль. Только очень медленно. Давайте сделаем это разумно».

Меня развернули и вытащили в коридор. У лифта ждала кучка белых парней и иракцев; они отводили глаза, не желая вмешиваться.

Я нигде не видел Джерри. Его подняли? Он сбежал? Или они просто пришли за мной?

45

Меня вывели через вестибюль. Прямо через главный вход, на ослепительный солнечный свет, а затем на заднее сиденье «Хаммера». Водитель нажал на газ. Группа фиксеров смотрела мне вслед, обкуриваясь до смерти. Мой сын был там с мешком в руке: пистолеты Саддама прибыли.

В этих штуках он оказался теснее, чем кажется. Всего два сиденья спереди и сзади, а также квадратный стальной выступ, закрывающий приводной вал, идущий по центру. Один из полицейских прыгнул рядом со мной; его ремень безопасности сильно прижал меня к выступу. Я наклонился вправо, пытаясь ослабить давление.

Затрещала рация на приборной панели. С другой стороны в машину вскочил ещё один полицейский. Он оттолкнул меня с дороги потёртым и шершавым пустынным ботинком. Он целился в башню, чтобы вести огонь из пулемёта на крыше, и ему нужно было моё укрытие, чтобы устоять.

Слева от меня были паутинки и тело, справа – ботинки и ноги. Я никуда не денусь. Сержант всё ещё стоял снаружи машины. Ждём ли мы Джерри? Я надеялся, что нет. Если его не поднимет, может, он сможет мне помочь. С другой стороны, было бы утешительно знать, что я не один в дерьме. Насколько глубоко я в дерьме, я понятия не имел, но уверен, что скоро узнаю. Лучше всего было молчать с этими ребятами: сопротивляться или протестовать было бессмысленно. Они были здесь, чтобы поднять меня, и всё, что бы я ни говорил или ни делал. Молчи, будь пассивен, не получай травм.

Двери отеля открылись, и Джерри вытащили мимо посредников. Он не пришёл тихо. Из пореза на лбу струилась кровь. «Куда вы меня везем?» Он посмотрел на толпу. «Запомните меня, если я исчезну. Помните, что здесь произошло. Я американец».

Почему этот ублюдок просто не заткнулся и не сел в кузов? Если бы они собирались нас убить, вряд ли бы сделали это средь бела дня, на глазах у половины мировых СМИ.

Сержант наклонился и достал кусок ткани. Я получил пинок ногой в правое плечо.

Я закрыл глаза, чтобы защитить их, пока надевали повязку. Ткань была неподходящей. Дневной свет всё равно проникал: я чувствовал его сквозь веки.

Двери захлопнулись, двигатель взревел, и «Хаммер» тронулся с места. Сержант вышел в сеть, чтобы сообщить всем, кто хотел знать, что он уже в пути с двумя «пациентами», а стрелок кричал всем, кто был в пределах досягаемости, чтобы они убирались с дороги. Военный рядом со мной поудобнее устроился на сиденье, вдавливая ремень безопасности мне в ребра. «Чем ты занимался, приятель?» Я не мог понять, откуда этот акцент.