Шрифт:
Пора закрыть глаза, напрячься и стиснуть зубы.
Мои руки болели. Я попытался наклониться вперёд, но кто-то сзади схватил меня за волосы и потянул назад.
Джерри застонал. «Зачем ты это делаешь? Я американец. Я ничего плохого не сделал».
Повязка с глаз была сорвана. Я перенесся в голливудскую фэнтезийную версию Франции XVIII века. Стены были позолочены. Передо мной стоял огромный, богато украшенный позолоченный стол с красной кожаной столешницей. По всей комнате стояли роскошные бархатные диваны. На одном из них был большой разрез.
Восемь парней в промокших насквозь футболках стояли наготове, готовые забраться к нам на борт, если мы сделаем какую-нибудь глупость.
Джерри посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. «Ник, что?..»
Я отвернулся. Я надеялся, что он скоро включится и заткнётся.
Я осмотрел комнату. Новые хозяева немного её подновили, но, очевидно, во время войны её пришлось немало поработать клеем. На потолке всё ещё торчали куски штукатурки, на стенах всё ещё отсутствовала плитка, а люминесцентные лампы свисали с открытой проводки, но так и бывает, когда к нам приезжает мистер Пейввей.
Справа от меня небольшое окно было залатано оргстеклом. Я невольно улыбнулся, глядя в него. Там виднелась какая-то башня с привычным изображением машущего Саддама, только его лицо было заменено большим жёлтым смайлом. Я поймал взгляд одного из охранников, и он тоже улыбнулся.
«Почему я здесь?» — Джерри начинал волноваться всё больше и больше. — «Я американец».
Никто не ответил, потому что все это знали. Он уже говорил это достаточно раз. К тому же, они были здесь, чтобы навязывать свои решения, а не отвечать на вопросы, и они без колебаний снова вызовут у него рвоту, если он станет скучным.
47
«Джерал, я знаю, что ты такой».
Техасский акцент раздался позади нас, возле двери. «А если вы будете молчать, это не займёт много времени».
Я не обернулся.
«Я американский журналист. Я имею право знать, почему мы здесь». Джерри слишком много говорил и мало слушал.
Двое мужчин в форме подошли и прислонились задницами к столу перед нами. Обоим было лет тридцать пять, у них были одинаковые, накрашенные гель-лаком короткие волосы по бокам и затылку, с пробором, который обычно можно сделать только лобзиком. Их ботинки были так идеально выглажены, что их можно было принять за чистую китайскую прачечную. Я посмотрел на их ботинки. Они были разношены, но не потёрты и не изношены, как у военных.
Эти ребята были револьверами. Их видно с двадцати шагов, в любой армии, в любой стране мира. Никаких дырявых ботинок, никаких потных футболок. Единственное, что изнашивается, — это их карандаши и задницы штанов. Револьверы — это командование. Ублюдки из тылового эшелона. Они бы отлично смотрелись в Costco с корзинками в руках.
У них была папка цвета коричневого, которую они передавали друг другу, словно читали наши медицинские карты. Я не мог понять, из какого они подразделения. Американцы носят значки, как русские — медали. Сложно понять, с чего начать.
Техасец нарушил молчание: «Мы все занятые люди. Давайте двигаться дальше». Он говорил как банковский менеджер.
Джерри всё ещё не совсем понимал программу. «Зачем нас сюда привезли?»
Менеджер банка начал немного раздражаться: «Джерал, пожалуйста, не усложняй себе жизнь. Просто послушай, что мы сейчас скажем, ведь это случается только один раз».
Он указал на меня. «Вы спрашивали военных подрядчиков о боснийцах в Багдаде. Верно?»
Какой смысл был лгать? «Да».
«Почему эти боснийцы здесь?»
Я ломал голову, пытаясь вспомнить, что именно я сказал Джейкобу. Я бы не стал упоминать об аятоллах в этом разговоре. «Мы не знаем. Просто это звучало как хорошая история. Ну, знаешь…»
Джерри не выдержал: «Мы журналисты, освещали войну в Боснии, и я слышал о...»
Менеджер банка даже не взглянул на него. «Джерал, я с тобой разговариваю?»
'Нет.'
«Поэтому продолжай, Ник».
Спасибо, чёрт возьми, за это. Джерри бы им главу и стих посвятил.
«Мы видели это так: боснийцы приезжают сюда из одной охваченной войной мусульманской страны в другую. Мы освещали эту войну и думали: «Почему бы не попробовать написать следующую главу в этой истории? Что привело их сюда, и всё такое».
«Вы знаете их имена?»
«Понятия не имею. Поэтому мы просто разнюхиваем».
Пока его приятель делал пометки в папке, он думал о моих словах. «Ты хочешь сказать, что решил просто прийти и посмотреть, что они скажут?» Он постучал по моему паспорту ладонью. «Не морочь мне голову. Помни, ты в моём мире».
«Ну, ладно, мы подумали, что, возможно, они как-то связаны с секс-торговлей. Газеты любят такие вещи. Мы слышали, что в городе есть несколько таких».
Он улыбнулся мне. Он добился своего. «Этот твой акцент мне не очень-то подходит».