– Мне жаль, – сказал Бен.

– Она справляется, – заверила его Сорока. – Это вышло случайно.

– Конечно.

– Она не то чтобы…

– Конечно, нет.

– Ну, наверное, мне пора. Надо отвезти ее домой.

– Да, да. Но мы же увидимся завтра? Или я, например, могу занести тебе домашнее задание, если ты завтра еще не придешь.

Сороке пришлось постараться, чтобы не рассмеяться. Она уже давно не делала домашние задания.

– Все хорошо, – сказала Маргарет, – увидимся завтра. Я приду.

Бен улыбнулся, а затем обнял ее – быстро, без всяких предупреждений, так что Сорока была застигнута врасплох и не знала, что делать с руками.

– Можешь попробовать обнять его в ответ.

Точно. Так будет правильно. Она обняла его в ответ.

Было приятно обнимать Бена. От него пахло мятой.

Может, жвачкой или жидкостью для полоскания рта.

– Ты только что сказала, что от него пахнет ополаскивателем для рта?

Когда она отошла, Бен как-то странно отсалютовал ей и зашел в больницу. Сорока открыла дверь заднего сидения такси и села рядом с мамой. Потом она быстро закрыла дверь, чтобы не сидеть в одной машине со Здешним.

За это он превратился в дракона и плюнул огнем в окна.

Водитель такси отъехал от обочины, не подозревая об этом.

– Ну, – начала Энн-Мэри, безуспешно пытаясь показать, что ей лишь капельку интересно, – Бен, да?

– Он просто друг, – сказала Сорока.

– Симпатичный.

– Наверное. Как-то не обращала внимания.

– Я рада, что ты знакомишься с новыми людьми, милая. Ты знаешь, как сильно я люблю Эллисон, но хорошо иметь больше одной подруги.

Эллисон дружила с ней много лет. Она была началом и концом круга общения Сороки. С ней единственной Сорока ходила в кино, обедала, делала уроки, приглашала на ночевки. С ней единственной, и точка.

Что ж.

Больше нет.

Маргарет задумалась, стоит ли ей сказать об этом Энн-Мэри. Может, сейчас настало подходящее время посвятить мать в маленькую тайну, о которой Эллисон и Сорока не говорили уже полгода после того ужасного кошмара, который сотворила Сорока.

И она почти сказала.

Но потом посмотрела на мать и увидела, какой хрупкой и усталой она была. Под глазами виднелись большие темные круги. На сгибе рук, куда вставляли капельницы, остались черные синяки. На безымянном пальце правой руки был сломан ноготь. Когда мама его сломала? Когда упала? Когда ее вырвало прямо на себя? До или после?

Поэтому Сорока прикусила язык и сказала:

– Бен очень милый.

– И Клэр, – вспомнила Энн-Мэри. – С ней я тоже не виделась.

– Клэр и Бен – друзья, – сказала Маргарет. – Мы вместе сидим на обеде в столовой.

– Милая, как здорово. Придется как-нибудь пригласить их обоих на ужин. Я могу что-нибудь приготовить или можно заказать еду. Ты не знаешь, они любят китайскую кухню?

– Не знаю, возможно.

И как будто мысль о том, чтобы заказать китайскую еду, утомила ее, Энн-Мэри откинула голову на спинку салона и закрыла глаза.

Глухой стук по крыше дал Сороке понять, что Здешний приземлился на автомобиль.

– От меня так просто не отделаешься.

На следующее утро Сорока обнаружила, что ее мать проснулась раньше нее и готовит завтрак, напевая себе под нос и переворачивая омлет на плите.

Это настолько поразило Сороку, что сбило с толку – неужели она спит? Может, у нее галлюцинации? Неужели она перешла в Близь, сама того не осознавая? Но при ближайшем рассмотрении это действительно оказалась Энн-Мэри – не совсем Энн-Мэри, в комплекте с синяками и темными кругами, которые до сих пор красовались у нее под глазами.

Но в холодильнике не было ни одного яйца, не говоря уже об апельсиновом соке и нарезанной дыне, которые теперь лежали на кухонном столе.

– Мам?

Энн-Мэри подпрыгнула на месте, потом рассмеялась и выключила горелку. Она положила омлет на тарелку, где на соседней уже ждал другой.

– Я тебя не разбудила? Я встала рано и решила немного пройтись по магазинам. Надеюсь, ты в настроении для яиц.

Была ли Сорока в настроении для яиц? Если честно, она не могла сказать. Она даже не помнила, когда в последний раз ела яйца, и вот Энн-Мэри подошла к столу и положила свежий, обжигающе горячий омлет на тарелку с тремя ломтиками дыни и золотисто-коричневым тостом.

– Если что, джем в холодильнике. Я купила клубнику и ежевику, – сказала Энн-Мэри, как будто это было обычное утро, как будто она готовила завтрак каждый день последние полгода, как будто для нее было совершенно логично встать раньше Сороки, одеться и не напиться.

Сорока села, не став доставать джем, а мать устроилась напротив нее и принялась резать омлет.

– На улице красиво, – сказала Энн-Мэри, кладя на тост кусочек омлета и откусывая. Маргарет видела перед собою лишь идеальный слепок зубов матери на куске хлеба. Энн-Мэри жевала и глотала. – Я подумала, что можно после школы чем-нибудь заняться. Может, сходим в торговый центр? Уверена, тебе не помешает летняя одежда. У тебя давно не было ничего нового.