— Например, откуда киллер — или Гай, если только именно Гай его нанимал, — узнал о том, что Дамари будет утром в кафе «У Йорама»?

— Я же говорю, следили. Знаешь, какой-нибудь пацан там мог крутиться. Улучил момент, позвонил…

— И киллер тотчас приехал, тотчас шарахнул очередью? — Розовски покачал головой. — Фантастика. Во-первых, для этого убийца сам должен был повсюду следовать за Шошаном — мало ли куда тот надумал бы поехать? Добирайся потом… Так что пацанов потребовалось бы слишком много. Во-вторых, за неделю, прошедшую с момента освобождения, Шошан не заметил никакой слежки — иначе он пришел бы в кафе с охраной, если уж ему так приспичило именно там выпить кофе. Нюх у него, между прочим, был звериный. И интуиция — дай бог нам с тобой такую. Можешь мне поверить, я в том квартале прослужил начальником патруля пять лет… И вообще: проще всего было убить его сразу после освобождения. Как уже упоминавшегося мною Йорама Римера полтора года назад. Расстреляли прямо у ворот тюрьмы. Отвратительно, подло, но логично: человек расслаблен — на свободу выходит. И потому первые его шаги после освобождения просчитываются легко. А уже вторые — черта с два. Могут оказаться совершенно непредсказуемыми… — Натаниэль помолчал немного. — То есть, возможно, ты прав. Но это лишь одна из версий. Ладно, — он поднялся из-за стола. — Давай назад ключи. Завтра с утра съезжу в Гив’ат-Рехев. Если Гай не лег на дно, я его найду. Есть у меня там старые связи…

— А я как же? — чуть растерянно спросил Маркин, послушно отдавая шефу ключи.

— Ты? — Розовски задумался. — Видишь ли, это расследование мы ведем неофициально. Так сказать, за свой счет. Поэтому я ничего не могу тебе поручать… — Тут лицо его немного прояснилось. — Если ты найдешь время помочь мне, замечательно. Но, — добавил он, стоя уже в дверях, — это не освобождает тебя от прежних поручений. В том числе и от дела, которое вел. Илан. Кстати, следить будешь из кафе «У Йорама». Покрутишься там, может, какие подробности услышишь. — Последнюю фразу Розовски произнес почти механически, нисколько не рассчитывая на удачу, которая вдруг улыбнется помощнику.

4

Розовски оставил машину на стоянке рядом с торговым центром (утром здесь еще можно было найти свободное местечко), а сам направился в сквер напротив. Здесь, рядом с киоском продажи билетов спортивной лотереи «Тото», находился крохотный бар, вывеска которого уверяла всех и каждого, что именно здесь, а вовсе не в США, и находится знаменитый центр развлечений и бурной ночной жизни Лас-Вегас. Натаниэль постоял у входа, размышляя над страстью соотечественников давать всему громкие, по их мнению, названия. Массажный кабинет «Голливуд» с тремя тощими крашеными девицами при всем желании не мог вызвать у посетителей ассоциаций с местом обитания Шарон Стоун или Джессики Ланж. Равно как ничем не напоминала королевский дворец шашлычная под названием «Виндзор».

Но вот бар «Лас-Вегас», у входа в который стоял сейчас Розовски, кое в чем свое название оправдывал. Его владельцем был Шмуэль Козельски, один из подручных Римера. Мелкая сошка, подпольный букмекер. Не брезговавший, впрочем, сводничеством и контрабандой — опять-таки по мелочам.

Бар был пуст, что не удивило Натаниэля: для десяти утра это вполне естественно. За стойкой в одиночестве сидел Шмуэль Козельски и читал утреннюю газету. Выглядел он весьма благообразно: аккуратно подстриженные усики над скорбно изогнутыми губами, очки в тонкой оправе. Углубившись в чтение, он не обратил внимания на посетителя и взглянул на сыщика лишь после того, как Розовски постучал по стойке монеткой.

В его недовольном взгляде мелькнуло замешательство и даже короткий испуг. Он знал Натаниэля еще со времен, когда тот командовал уличным патрулем в Гив’ат-Рехев. Впрочем, знал он и то, что Розовски ушел из полиции несколько лет назад.

— Что пишут? — спросил Натаниэль. Перегнувшись через стойку, он бесцеремонно забрал газету. — А-а, вчерашнее дело… «Убийство преступного лидера», — прочитал он заголовок. Ниже располагалась фотография Шошана Дамари. Шошан больше походил на вполне респектабельного и ничуть не злого бизнесмена средней руки. Отеческая улыбка, зачесанная набок седая прядь, из-за которой Дамари и получил кличку. — Что тут у нас? Ага, полиция подозревает в совершении убийства лидеров конкурирующей группировки. Так… Угу… Скажи пожалуйста! Возможна вспышка гангстерской войны. — Розовски покачал головой и изумленно посмотрел на безмолвствующего Шмуэля. — Прямо не Тель-Авив, а Чикаго! Аль Капоне, Меир Лански! Ты знаешь, кто такой Меир Лански? Он был большим еврейским бандитом. В конце жизни захотел покоя, решил вернуться на родину предков, а его не пустили. Меир, говорят, очень обиделся… Да. Не повезло… — Он вздохнул и вернул газету владельцу. — Что скажешь, Шмилик?

Шмилик была уличная кличка Шмуэля Козельски еще с юных хулиганских лет.

Шмуэль пожал плечами.

— А что я могу сказать? — Его длинное лицо стало еще длиннее. — То же, что и ты.

— Ну, не скромничай, — протянул Натаниэль. — Кое-что ты мне сказать можешь. По старому знакомству. Видишь ли, там случилась очень неприятная история. Очень. Как ты знаешь, я уже давно в полиции не работаю.

Козельски кивнул и облегченно вздохнул.

— Вот, — Натаниэль сделал вид, что не заметил этого. — Сам понимаешь, такими делами занимается полиция. И если бы этот самый убийца — уж не знаю, кто он, — так вот, если бы убийца уложил только Седого, я бы отреагировал так же, как любой добропорядочный гражданин вроде тебя.

Шмуэль снова кивнул.

— Но все дело в том, что кроме Дамари там пострадал мой человек. Совершенно случайно, конечно, но пострадал. И сейчас лежит в реанимации. А это плохо. Согласен?

Козельски что-то сочувственно промычал.

— Этот тип, который стрелял, — Натаниэль указал пальцем в сторону лежавшей газеты, — он поступил очень плохо. Кроме Шошана он подстрелил моего стажера, молодого парня. Я таких вещей не прощаю. Понимаешь, Шмилик? Поэтому я решил найти его и объяснить: на улице стрелять нехорошо. Стрелять нужно в тире. И я хочу, чтобы ты мне помог донести до него эту простую истину. Ты ведь поможешь? — Для убедительности Розовски уложил на стойку оба своих кулака, вполне способных вызвать уважение собеседника.

Козельски мрачно ответил:

— Я ничего не знаю. И с какой стати я должен тебе помогать? Вообще, при чем тут я?

— Помогать ты мне должен по двум причинам, — начал Натаниэль. — Во-первых, потому что человек вообще должен помогать ближнему. А во-вторых, потому что я могу доставить тебе массу неприятностей. Ты ведь знаешь, у меня информации всегда хватало для того, чтобы по крайней мере организовать тебе хороший штраф. Например… — Натаниэль перегнулся и быстро выхватил из деревянной ячейки пачку сигарет «Давидофф». — Например, за контрабанду. Это ведь из Ливана, верно? Неважно, — он спрятал пачку в карман. — Пустяк, конечно. Хотя есть за тобой и кое-что посерьезнее. Так что пусть тебя не обманывает то, что я ушел из полиции. Наоборот, теперь у меня гораздо больше возможностей. Знаешь, что не пустяк? — Он навалился грудью на стойку и посмотрел в глаза побледневшему Шмуэлю. — Не пустяк то, что ты был моим информатором. В старые времена. Думаешь, твоя расписка в архиве управления? Ошибаешься, дружок, она у меня, — для наглядности Розовски даже похлопал по карману расстегнутой на груди сорочки. — Я ведь запросто могу сообщить семейству Дамари, что. покойного Шошана помог упрятать за решетку ты. Ты ведь сказал, где в тот вечер будет игра, на которой обязательно появится Седой. И что он будет вооружен. Верно? А могу не сообщать. От тебя зависит.