Шрифт:
— Будет, Ваня, будет! Столько, сколько нужно! — неожиданно произнёс Фролов. — Вот фрица побьём и еще устанешь от такого спокойствия!
После ужина мы отправились в баню. Горячий пар, хлесткие веники, струящаяся по деревянным полкам вода — это было настоящее блаженство.
— Ну, что, Борода, теперь рассказывай, — Фролов, распаренный, как рак, уселся на лавку напротив. — Как ты таков будешь? И не думай плохого — я просто познакомиться хочу…
— Черномор! — произнёс довольный карлик, помахивая веником.
— Черномор? Серьёзно? Как у Пушкина?
Я задумался, глядя на клубы пара, но услышал их разговор краем уха:
— Ты не смотри, Лазарь Селивёрстович, что он ростом мал… Так-то Черномор особенный…
— А я его чувствую, — неожиданно произнёс Петров, плеснув на каменку еще ковш воды. — Будто кто-то холодный за спиной стоит…
Вот я убедился в очередной раз, что товарищ Летнаб очень непростой человек, хотя никакого задатка в нём я так и не чувствовал, но его просто невообразимая реакция и чувствительность к магии меня поражали.
— Он безвредный, — усмехнулся я, — вроде…
— То есть, ты не уверен? — Фролов удивлённо приподнял одну бровь.
— В этой войне ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил я и тоже плеснул воду на раскаленные камни. — Горячий пар взмыл вверх, скрыв лица друзей, боевых товарищей и соратников. — Для своих- безвреден… А фрицев он пачками жрёт и не давится!
— Ладно, шутник, — отмахнулся от меня Лазарь Селивёрстович. — Главное, что ты его контролируешь…
Дверь в парную приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянула голова молодого солдатика, отвечающего за спецсвязь:
— Товарищи, Ставка на проводе!
После этого сообщения все замолчали, только было слышно, как потрескивали дрова в печи.
— Ну, вот и попарились… — со вздохом произнёс я, понимая, что моё время закончилось. После разговора с товарищем Сталиным однозначно придётся ехать в Москву…
[1] Фраза «И вечный бой! Покой нам только снится» принадлежит Александру Блоку, а не Бродскому. Она является частью стихотворения «На поле Куликовом» (1908). Иосиф Бродский цитировал эту строку в своем стихотворении, что привело к некоторой путанице.
Друзья, если понравилось, не забывайте ставить лайк (это такое сердечко рядом с обложкой на странице произведения)! Очень важная штука для книги на старте! Да и автору приятно)))
Всех благ и приятного чтения!
Глава 7
Октябрь подкрадывался тихо и незаметно, оставляя за собой следы сентябрьского золота и багрянца. Леса вокруг Подмосковья горели огненными кронами — березы трепетали последними желтыми листьями, а клены отчаянно бросали под ноги алые звезды.
Осенний воздух был густым от запаха опавшей листвы и едкого дыма железнодорожных составов, что нескончаемым потоком шли в сторону фронта. Черная «эмка» с затемненными стеклами мчалась по грунтовке, оставляя за собой шлейф пыли. В салоне пахло кожей сидений, махоркой и холодным металлом. Конец сентября дышал предзимней прохладой.
Дорога петляла между дачными участками, где уже опустели веранды, а в садах чернели мокрые от росы скамейки. Трава потеряла сочность, но еще держалась, поблескивая серебристыми нитями паутины на восходе. Ветер нес запах грибной сырости, прелой листвы и печного дыма — кто-то уже начал топить печи, и терпкий аромат березовых дров висел в воздухе, как приглашение к теплу и уюту.
Капитан госбезопасности Фролов, единственный из нашей команды, кто выдвинулся со мной в Москву по распоряжению товарища Сталина, сидел вместе со мной на заднем сиденье, смачно ругаясь, когда машину подбрасывало на какой-нибудь здоровой кочке. А кочек на грунтовке в Подмосковье всегда хватало.
Молчаливый водитель в черной кожаной куртке, плотно сжимал руками баранку, а его взгляд, сосредоточенный и цепкий, неотрывно следил за дорогой. Но даже его мастерства не хватало, чтобы объехать все неровности просёлочной дороги.
Я облокотился об дверцу, глядя в приоткрытое окно на мелькающие поля. Там, где ещё вчера шумела пшеница, теперь торчали редкие стебли, будто щетина на бритой голове. Ветер гнал по земле опавшие листья, и они кружились в своём завораживающем танце.
— Как всё прошло? — спросил Лазарь Селивёрстович впервые с начала пути.
Я дождался, пока водитель переключит передачу после резкого обгона грузовика с бочками и произнёс:
— Нелегко пришлось… — произнёс я, глядя на мелькающие телеграфные столбы.