— Черномор… Ты жаждешь признания. В твоем мире тебя считают шутом, но здесь… — В голове коротышки вспыхнул образ карлика на троне, вокруг которого склонялись исполины в сверкающих доспехах. — Ты будешь настоящим повелителем магии, перед которым трепещут не только великаны, но даже боги…

Карлик замер, его глаза сузились.

— Пф… — презрительно выдохнул он, но я увидел, как его пальцы сжали бороду чуть крепче. Коротышка заерзал, а его глаза жадно следили за всполохами энергии, рисовавшими красочные картинки в его голове.

— Ты мог бы быть Великим, карлик, — сладко нашёптывал ему в уши Хаос. — Не забавным старикашкой с неопрятной бородой, а настоящим Властителем целого мира! Я верну тебе утраченные знания — те, что сгинули вместе с могучими чародеями прошлого. Ты сможешь заново переписать историю…

Борода Черномора зашевелилась, выдавая его нервозность. Карлик хотел этого и был всего лишь в одном шаге от того, чтобы согласиться. Но… Его абсолютная клятва верности, словно натянутый собачий поводок, напомнила ему, что не стоит этого делать.

— Отец Евлампий… — в то же самое время обрабатывал священника Хаос. — Ты ищешь Истину, но твой Бог молчит. А я могу показать тебе истинное лицо твоего «Творца»…

Видение изменилось — темный собор, где лики святых на иконах искажены яростью, где вместо алтаря стояло огромное зеркало, в котором отражалось… Там отражалось что-то, чего я совершенно не сумел рассмотреть. Однако, священник вскрикнул, не сумев сдержать ужаса. Видимо, это отражение в зеркале предназначалось только для него, являясь индивидуальным кошмаром.

— Нет! Ты лжёшь!

— А может, ты просто не готов видеть? В моём мире ты точно узнаешь Истину. Или… ты сам сможешь стать Истиной… Великой, всеобъемлющей… В моем мире возможно всё…

Отец Евлампий побледнел. Его вера всегда была его опорой. А что, если Хаос прав?

— Нет! Ты лжёшь, демон! — скинул с себя нахлынувшее наваждения священник. Его вера вновь была крепче гранита.

— Ваня… — Демон ухмыльнулся, растекаясь приторным елеем лести, — Чумаков. Ты же солдат. Но тебя постоянно предают… А я обещаю… — И дальше по тексту вагон и маленькая тележка всевозможных плюшек. Чумаков молчал, но его рука непроизвольно потянулась к пистолету.

Зная деда, я решил, что сейчас, наплевав на все условности, он пальнет прямо в эту ухмыляющуюся рожу демона. С дедулей тот, ну, вот никак не угадал. Ваня убеждено (до самой своей смерти) считал, что человек — сам кузнец своего счастья. И оно, это счастье, достигается не за счет какого-то вагона плюшек. И я с ним был в этом совершенно согласен.

— А ты… — Хаос посмотрел на меня глазами Раава. — А ты… ты устал… — Его голос стал мягким, почти жалостливым. — Причинять Зло во имя Добра не каждому под силу… А что, если я дам тебе возможность скинуть это бремя? Только отдай «Гнев» и всё… Иначе…

Я посмотрел на своих спутников, проникая в их мысли и желания. Они уже не колебались. Хаос поставил не на ту карту — и проиграл. Каждый из них уже столько успел пережить в своей жизни, и не важно — длилась она столетиями, либо едва-едва перевалила за два десятка лет, что сумел закалиться крепче любой стали.

— Выбирайте! — громыхнул напоследок Хаос, но никакой моральной поддержки в наших душах так и не нашёл.

Пространство вокруг нас содрогнулось, вспыхнув малиновым заревом. Лицо Раава, отражающее чувства Хаоса, исказилось яростью — его планы рушились, а мы стояли перед ним, непоколебимые, как скалы. Похоже, давненько он со смертными не общался, либо с такими упёртыми, как все из нашей компашки.

— Нет!

Это слово прозвучало одновременно из наших уст. Черномор хищно осклабился, поправляя бороду. Самое занимательное, но коротышка на полном серьёзе раздумывал, как бы вырвать у Хаоса его обещанные знания — но только на своих условиях. Отец Евлампий ещё крепче сжимал кулаки, не находя креста на привычном месте и шептал молитвы. Хотя, сомневаюсь, что Создатель его услышит из этой психоделической задницы. А в глазах Чумакова застыл холодный, стальной блеск.

— Мы уже выбрали, — добавил я, ощущая жар формирующейся печати «Гнева» на ладони. Причём, формироваться она начала совершенно самостоятельно, без какого-либо моего участия.

Хаос зашипел, его форма начала распадаться, словно пепел на ветру. Черные трещины побежали по иллюзорному миру, обнажая бездонную Пустоту за его пределами.

— Вы обречены! — громыхнул Раав.

От его голоса, раскатившегося эхом по всему миру Хаоса, вздрогнула земля. Но звучал он уже слабее, почти жалко. А потом окружающий нас мир взорвался в огненном вихре. Когда дым рассеялся, мы вновь стояли на чудесной лесной тропинке, в окружении зеленых исполинов под обычным голубым небом.