— Это нормально? — произнёс Фролов, нервно отмахнувшись от колючей еловой лапы. — С тобой всё было по-другому…

— Для лешего, наверное, нормально, — сказал я, пожимая плечами. — Он просто ведёт нас своим путём.

Дедко Большак шёл впереди, его зеленоватая борода колыхалась в такт шагам, а узловатая клюка оставляла на земле едва заметные отметины — будто невидимые нити, по которым лес узнавал своего хозяина. Леший фыркнул и вдруг резко свернул в сторону, протиснувшись между двумя толстыми стволами, которые до этого казались сросшимися. Мы послушно следовали за ним.

— Подождите! — Фролов резко остановился, едва не споткнувшись о торчащий из земли корень. — Там же нет прохода!

Но деревья послушно расступились, обнажив узкий проход, затянутый сизой дымкой. Отец Евлампий перекрестился и шагнул первым, шепча молитву. Я почувствовал, как воздух стал гуще — влажным, пропитанным запахом мха и старой древесины.

— Не бойтесь, — проворчал леший, не оборачиваясь. — Лес вас не тронет. Раз уж я взялся — значит, доведу. Я здесь полновластный хозяин!

Мы шли уже несколько минут, но тропа вела себя странно: то поднималась вверх, то ныряла вниз, земля будто бы подрагивала. Сучки под ногами Фролова трещали с подозрительной громкостью, а ветви то и дело цеплялись за рукава, словно проверяя крепость ткани.

— А долго еще идти? — спросил Фролов, вытирая пот со лба.

Леший лишь хрипло рассмеялся:

— Тут, милок, время не меряется шагами. Идем, покуда не дойдем. А без тропинки моей неделями и месяцами мог бы по округе плутать! Леса здесь большие, дремучие, — довольно произнёс он. — Не чета моему родному…

И тут тропа внезапно оборвалась.

Мы оказались на странной поляне, посреди которой стоял огромный высоченный пень, весь покрытый резными символами — то ли рунами, то ли древними охранительными знаками. Вокруг него росли грибы, выстроившиеся в почти идеальный круг.

— Это же ведьмин круг… — начал было отец Евлампий, но Дедко Большак резко поднял руку, заставляя священника замолчать.

— Я знаю, что это, — произнёс он. — Здесь молились древним богам, принося им кровавые жертвы…

— Да не богам, а бесам! — раздражённо перебил лешего отец Евлампий.

Дедко Большак вздохнул и покачал головой, словно устал от споров:

— Называй, как хочешь, мил человек. Разницы для нынешних времён — никакой… Но вот мои лесные чары такие места древней силы, запросто порушить могут. Вот прямо как сейчас…

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Леший был прав — энергия места вибрировала под ногами, словно живая, а воздух гудел от напряжения. Осторожно шагнув вперёд, я заметил, что от пня исходит слабый, едва уловимый свет — бледный, как лунный отблеск на воде.

— Здесь что-то случилось… — прошептал Черномор, неожиданно опустившись на землю. Его борода, до этого свободно парившая в воздухе, теперь плотно обвилась вокруг его тела, словно защищая хозяина.

Фролов инстинктивно схватился за кобуру, но я жестом остановил его. Стрелять здесь было бесполезно. Но самое странное, что я не чувствовал присутствия Раава. Не было такого ощущения, и всё тут!

— Дедко, это дело рук демона? — спросил я лесного владыку.

Леший нахмурился, вглядываясь в резные символы на пне.

— Не его… Но и не простых людей. Здесь побывал кто-то другой. Которого даже я не заметил… Тот, кто знает «старые пути»…

Отец Евлампий резко перекрестился, его пальцы сжали крест так крепко, что костяшки побелели.

— Ритуал. Кто-то проводил здесь тёмный ритуал… и недавно…

Я обернулся, осматривая поляну. Трава вокруг пня была слегка примята, будто по ней ходили по кругу. А в центре, у подножия резного пня лежал странный предмет — небольшой камень с выгравированным знаком, напоминающим переплетённых между собой змей.

И самое странное — я чувствовал, что этот камень предназначен для меня. Прикоснись к нему кто другой, даже леший — мало не покажется. А вот мне он не причинит никакого вреда.

— Да, здесь кто-то был, — произнёс я, и Дедко Большак мрачно кивнул.

Я присел над камнем на корточки и протянул к нему руку. И лес вокруг нас затих, будто прислушиваясь.

— Там Тьма! — предупредительно воскликнул отец Евлампий. — И я её… чувствую… — с изумлением добавил он.

Фролов шумно сглотнул, а я медленно поднял камень с земли, ощущая, как холод проникает в пальцы. Но буквально через пару ударов сердца всё устаканилось.