Фролов вздохнул, скрестив руки на груди:

— Ладно, будем надеяться, что дух твоего предка сможет помочь.

На этом разговор закончился. Буквально через час мы, поставив в известность товарища Сталина, уже грузились в самолет. Рисковать, возвращаясь в Пескоройку усовершенствованной лесной тропинкой дедули, я не стал. Слишком уж опасной она получилась.

Самолет, который нам выделили по личному распоряжению вождя, был обычным военным транспортником Ли-2, без каких-либо излишеств. Да что там говорить, во время Великой Отечественной войны у самого товарища Сталина не было личного самолета в привычном мне понимании.

Он использовал для передвижения самолеты, которые были в распоряжении правительства и военно-воздушных сил. В основном это были модифицированные пассажирские самолеты, такие как Ли-2 и реже — Пе-8. Иосиф Виссарионович, в отличие от руководителей иных стран, не стремился к демонстрации роскоши или излишнему комфорту, что соответствовало его имиджу простого и скромного лидера.

В самолет загрузились вчетвером: я, капитан госбезопасности Фролов, отец Евлампий и Черномор. Экипаж из двух пилотов, штурман-радиста и стрелка. Ну, и еще один пассажир настойчиво напрашивался со мной в эту командировку — братишка Лихорук.

Однако, из-за его специфических особенностей, пагубно влияющих на простаков (да и не только), брать его с собой в самолёт я не стал. Можно, конечно, было снабдить всех защитными оберегами от проявления «лиха одноглазого», но рисковать нашими людьми я не хотел. Мало ли, что в полёте приключится?

А вот Ваню в этот раз пришлось оставить — он сейчас в срочном порядке перенимал знания у профессора Трефилова. Совершенно неожиданно случайно обнаруженная защитная функция его устройства от проявлений Хаоса приобрела очень важное значение.

Теперь Бажен Вячеславович вместе с Ваней срочно пытались увеличить мощность агрегата, чтобы в идеале можно было бы распространить действие защиты на всю столицу. Пока же в зону действия попадал лишь Кремль с Красной площадью и близлежащими улицами.

Фронт за время, прошедшее с момента нашего с Ваней полета, ушёл далеко от Пескоройки, поэтому практически никакой опасности, которая подкарауливала бы нас в облаках, не наблюдалось. Ну, разве что какой-нибудь случайно залетевший в этот район фашистский лётчик-истребитель попался бы на пути. Но у них хватало работы и на других направлениях — наши ребята, почуяв, что враг дрогнул, старались гнать его и в хвост, и в гриву.

Пилоты, бывалые ребята, не задавали лишних вопросов, лишь время от времени, икоса поглядывали на членов моей команды. По правде сказать, более странного воздушного десанта они и представить себе не могли: крепкий дородный поп с крестом на пузе и в рясе, которую отказался снять даже для прыжка; карлик с огромной длиннющей бородой, которую обмотал вокруг себя; ну, и два нормальных (ну, это они так думали) человека в камуфляжной форме без каких-либо знаков различия.

И приказ, поступивший с самого верха. В общем, летчики были растеряны, не имея никаких предположений насчет нашей миссии. И это, в принципе, было нормально. Но слухи пойдут — к бабке не ходи!

— Снижаемся, — доложил старший пилот. — Приближаемся к точке выброса.

Я стряхнул с себя сонливое состояние, в которое погрузился в полёте и проверил снаряжение.

— Отец Евлампий, вы уверены, что сможете приземлиться? — спросил я, глядя на монаха, которого, несмотря на всю его храбрость, явно подтряхивало. — Вы же впервые прыгаете?

— Господь поможет, — ответил он не дрогнув голосом (но меня-то не обмануть), тоже проверяя свою снарягу. — А если не поможет — значит, не судьба.

Фролов хмыкнул:

— Батюшка, вы меня удивляете. Я думал, что монахи только и умеют, что молиться и поклоны во славу Господа бить, да еще сидеть с книгами, типа Библии, в руках.

— Книги, сын мой, — это тоже оружие. Только не все умеют им пользоваться, — наставительно произнес священник. — Попробуйте как-нибудь…

— Вот разберёмся с фрицами, да и с демоном — обязательно попробую, — пообещал Фролов, нервно дёрнув веком. Так-то он тоже прыгал с парашютом впервые в жизни.

Лишь Черномор нисколько не переживал, хотя тоже был полнейшим новичком. Он вообще хотел выпрыгнуть из самолёта без парашюта — свою способность к левитации он нам давно уже продемонстрировал. Однако, если даже наш внешний вид вызывал вопросы у пилотов, то выход из самолёта бородатого карлика без парашюта — и вовсе поверг бы их в шок.

Мы прыгнули на рассвете. Солнце еще не взошло, а лишь слегка окрасило алым небо на востоке. Земля под нами была словно бы покрыта серой пеленой предрассветных сумерек. Ветер выл в ушах, но я его не замечал. Ниже, всё ниже… Пора!

Парашют раскрылся с резким хлопком, и я плавно поплыл вниз. Пока я снижался, рядом раскрывались белоснежные купола парашютов моих товарищей. Отец Евлампий, несмотря на свои габариты и неадекватную для планирования одежду, держался достойно, мысленно вознося молитвы Господу.