— Как раз это и было главным блюдом встречи. Что еще ты узнал по этому поводу?

— Много чего, — пожал плечами Антипкин. — Мол, было предсказано, что день станет ночью, магия потеряет силу и восстанут мертвые. Аристократы уже перебираются в загородные усадьбы, а обычные жители массово начали возводить дома подальше от города. Страшно делается! Можа уедем? Я быстро вещи соберу, вы только прикажите!

— Мы никуда не уедем, — я дождался, пока он поймает карету. — Нам с тобой предстоит разобраться с этим проклятьем. И сейчас нам нужно попасть в главный собор.

— А проклятье не заразно? — опасливо спросил Антипкин.

— Признаться, я в него еще не верю. Люди имеют свойство подгонять факты под теорию. То есть, вот у кого-то молоко скисло. Такое бывает по десять раз за год, и все прекрасно понимают, что неправильно его хранили.

— А если они знают про проклятье, то в этом случае, виновато именно оно, правильно.

— Именно.

— Да уж, — Григорий почесал затылок, — получается, проклятье сложно будет подтвердить?

— Мы как раз сейчас едем, чтобы проверить, — я окинул Антипкина взглядом. — Я хотел тебе напомнить о пункте в нашем договоре, про неразглашение. Сейчас в городе и без того напряженная обстановка, и любая деталь о проклятье может взбудоражить людей и довести ситуацию до абсурда.

— Будьте покойны, я нем как рыба! — он приложил руку к груди и поклонился. — На что нужно обратить внимание в соборе?

— Мне сказали, — я понизил голос, — что там разрушаются артефакты. У тебя что-то такое с собой есть?

— Матушкин кулон только, — задумчиво сказал Антипкин. — Но я даже не знаю, артефакт это или просто безделушка.

— Давай, я посмотрю.

Мне подобные вещи были не нужны, я сам, как один большой артефакт, но вряд ли проклятие меня разрушит.

Мой помощник вытащил из-за пазухи серебряную пластинку размером с ноготь, снимать с шеи не стал и протянул мне ее на цепочке. Я внимательно на нее посмотрел, покрутил в руках, сжал в пальцах и потом перевел взгляд на Антипкина.

— Занятная вещица. Мать у тебя, как я понимаю, владеет слабым воздухом?

— Не только, еще и земля. Она у нас одна из главных стихий. Только вот я в семье отщепенец с водой. Как ни старался освоить что-то еще, все напрасно.

— А в академии тебя не проверяли?

— Какая академия? Небеса с вами, Алексей Николаевич, сельская школа! Но зато все девять классов. Кое-как управлять водой умею, в быту не пропаду.

— Интересно, — я впервые внимательнее посмотрел на его ауру. — А силу раскрывать ты умеешь?

— Дык ни разу не получилось.

— А кулон тебе мать с малолетства подарила и наказала не снимать, так?

Попал в точку. Григорий от удивления открыл рот и распахнул глаза.

— Как вы узнали? Что в нем такого особенного?

Я вернул украшение и откинулся на мягкую спинку.

— Еще не до конца понял, но ты с ним в собор не заходи. Кулон старый, впитал в себя много магии. И не только твоей, но и семейной. Еще лет десять-пятнадцать и станет родовым артефактом. Ты мне еще вот что скажи: мать только тебе сделала такой подарок?

— Да, сестры вечно на меня обижались, хотя у них подарки побогаче были. Считали меня любимчиком. Так, тут и без девчонок понятно, что я следующий глава семьи, мне по старшинству положено. Когда уходил, хотел кулон матушке вернуть, а она такой скандал закатила! Вы бы слышали! В итоге я уступил, и он до сих пор со мной. С ним что-то не так?

— Все так, — задумчиво ответил я. — Хитрый он.

— Хотите, могу дать на время, чтобы вы его изучили?

— Нет-нет, не стоит. Никому его не давай, сам не снимай. Это все, что я хочу сказать.

— Больно мудрено вы завернули, Алексей Николаевич. До дрожи в коленках.

— Скажем так, я вижу в нем защитные свойства.

— А можа я из-за него такой? Я имею в виду, что магия меня не берет?

— Вполне возможно. Поэтому береги его.

— Спасибо, Алексей Николаевич.

Он нащупал кулон под сорочкой и сжал его в кулаке.

Тем временем мы уже подъехали к собору. Величественное здание, напитанное силой, совсем не выбивалось из общего ансамбля архитектурного стиля. Даже, наоборот, выглядело эдакой вишенкой на торте города.

Оставив Григория в ближайшей ресторации, я поднялся по ступенькам, вошел в прохладный первый зал и сразу же ощутил гнетущую атмосферу. Здесь словно не хватало света и воздуха, а на грудь давила неприятная сила. Хотелось все время встряхнуть руками и открыть рот, чтобы лучше слышать.

Сейчас собор пустовал, но звук моих шагов привлек внимание, и уже через минуту в самом темном углу скрипнула дверь. Ко мне навстречу вышел изможденный мужчина в робе служителя неба. Сложно было сказать, сколько ему лет, ближе к двумстам, но что-то мне подсказывало, что гораздо меньше.