Он весь во власти своего решения. Так ему велит рыцарский долг. Дивиш самонадеян, он думает, что лучше и сильнее Марека. Поэтому может предать его. Слова здесь бесполезны, они должны драться. Честный поединок — это божий суд. Только смерть может рассудить их по справедливости. Мареку становится легче. Решение избавляет его от мучительных мыслей, хотя что-то в его душе не перестает удивляться — неужели для него вдруг может наступить конец.

Часть дороги они едут молча рядом. На повороте Марек задерживает друга.

— Подожди, пусть они отъедут.

— Чего тебе? — недоумевает Дивиш. Вытаскивает меч и от избытка буйства отсекает еловые шишки.

— Защищайся, — мрачно говорит Марек и ставит коня против него, в руке у него обнаженный меч.

— Ты что, спятил? — удивленно говорит Дивиш, но не успевает даже опомниться, как Марек уже наносит удар.

Дивиш в одно мгновение, которое ему подарило время, понимает, что Марек целится прямо в сердце. Ответный удар. Нападение отражено.

Снова напрягается разящая рука. Что делать? Сражаться! Защищаться! Убивать! На узком повороте дороги топот копыт, бешеный стук оружия, тяжелое дыхание коней и людей. Но только до тех пор, пока не возникает здесь, как выстреленный из пращи, пан Ярослав. Он врезается между ними на своей лошади, даже меча из ножен не вытащив. Только волосы на свежеподстриженной бороде топорщатся, как пики, и брови сдвинуты, словно он разгневан.

— Предупреждаю вас! — глухо восклицает он. — Вы на земле замка Мыдловар!

Оба юноши сразу разъезжаются, а острия их мечей дрожа ищут темные отверстия ножен. Мгновение они, ничего не соображая, смотрят на пана Ярослава, на уши своих коней, друг на друга, на окружающий их лес, на солнце, которое своевольно продирается к ним сквозь верхушки деревьев.

— Что это вы? — с укором говорит пан Ярослав.

— Мы просто упражнялись, — находится Дивиш и пытается улыбнуться.

— Мы до сих пор толком не знаем силы оружия, — поддерживает его Марек. Ему вдруг становится стыдно. И перед паном Ярославом и перед Дивишем. Что, собственно говоря, случилось? Что это за странная грозная сила, которая принудила его поднять меч на Дивиша?

Пан Ярослав удовлетворен объяснением. Он не ждет правды. Только в глазах промелькнула насмешливая искорка. Может быть, он не так далеко ушел от своей молодости, чтобы совсем забыть ее. Он поворачивает коня и погоняет его. Марек и Дивиш скачут вслед за ним.

— Марек, — говорит как бы между прочим пан Ярослав, когда они на дворе замка соскакивают с коней, — знаешь, кто меня за тобой послал?

— За мной? — недоумевает Марек.

— Да, именно за тобой. Я слышал только твое имя.

— Кто?

— Андела.

В этот момент конюх роняет седло на землю. То ли он такой нескладный, то ли невнимательный? У пана Ярослава краснеет лицо даже между прядями бороды. Он поднимает кулак и мощным ударом, как молотом, сбивает виновника наземь.

Марек слышит, как конюх охнул, но мысли его заняты другим. Он думает: такой удар больше заслужил я.

Возвращение в Подебрады проходит без прежнего оживления и веселья. Парусник плывет медленно и величественно. Пани Кунгута смотрит на живописные берега, дети играют майоликовыми игрушками, которые им подарила пани Поликсена. У борта стоят обе девушки — воспитанные и чистые, как лилии. Дивиш и Марек до мелочей внимательны. Все будто заперто на замок. Будто чаши весов не перевешивали ни туда, ни сюда, будто на свете не было места ни для любви, ни для ненависти.

Но от действительности никуда не денешься. И не только это. В мыслях людей на нее наслаиваются представления, видения, фантазии. И когда-то все это должно выплеснуться прежде, чем дело дойдет до взрыва.

Вечером Марек и Дивиш отправляются в город. Они одалживают у старых воинов потрепанные куртки, полагая, что нет никакой надобности в том, чтобы их кто-нибудь узнал. Они входят в корчму у Пражских ворот. Бородатые лица, гомон, крик, кости, карты, винные пары. На подиуме уродливый трактирщик. Смотрит на них, словно кнутом стегает. Безбородые, ха-ха-ха! Узнал ли он Дивиша? Этого не угадаешь. Бельмо на глазу в свете факелов странно сверкает, безобразие трактирщика соответствует его неприятной сущности.

— Не бойся, — успокаивает Дивиш растерянного Марека. — Здесь я никому не должен.

Сначала они пьют вино, чтобы прогнать меланхолию. Они чувствуют, что сейчас они близки друг другу как никогда. Преодоленная вражда сближает. Бросают деньги в руки трактирщику и присоединяются к игрокам в кости. Они счастливы, что могут проигрывать. Корчма принимает их, трактирщик уже не следит за ними.

Они снова отделяются от игроков и сосредоточенно пьют, то смеясь, то роняя слезы.

— Привязался я к Бланке, — говорит Дивиш.

— А я к Анделе. И что это со мной произошло, — вздыхает Марек.

— Мы храбры только сами с собой.

— А с ними мы дети.

— Но мы подрастем! — восклицает Дивиш.

— До потолка! — кричит Марек. Вытаскивает меч и достает им до потолка.

Вида обнаженного меча трактирщик не выносит. Тихонько свистит. Из-за ближайшего стола поднимаются несколько бородатых мужчин. Они кидаются на юношей. Марек с Дивишем и слова не успевают сказать, как оказываются на улице, на свежем воздухе. Лежат на дороге, в пыли, распластанные, как лягушки. Меч Марека вылетел за ним по той же траектории.