— Мы немного обленились, — бросает Дивиш.

— Прислуживать у стола, нежиться в постели, ворковать с женщинами — это не работа для мужчины, — выкладывает свои соображения Ян Пардус.

— Но меч в руке удержим, — возражает Марек.

— Только не друг против друга, — ядовито подпускает старик.

Никаких сомнений, он тоже все знает. Замковые осведомители работают великолепно. Произнеси шепотом признание камню в стене, и слова проскользнут прямо в чужие уши. Но только Пардус неправ. Марек и Дивиш в самом деле несколько раз вступали в поединок. О Мыдловаре не забывает ни один из них. Однако в поединках они просто испытывали друг друга. Но это не всякий поймет.

— Мы хотим ходить в замковую часовню, — говорит Дивиш, будто хочет подчеркнуть миролюбие свое и Марека.

— Что вы там будете делать? — не понимает Ян Пардус. Посещение часовни не входит в его планы беспощадной тренировки воинов. Подготовить тетивы для стрельбы — это он понимает. Но терять время в часовне?

— Слушать слово божье.

— Хотим молиться, — говорит Марек и думает так на самом деле: ему кажется, что молитвой он очистит душу и облегчит свои страдания.

— Пусть молится священник, — возражает старый гетман, — в часовне вы не опалите даже кожи.

— Этого желает пани Кунгута, — пожимает плечами Дивиш.

Ян Пардус из Горки замолкает. Небо далеко, великий судия над облаками кажется ему недоступным, но авторитет пани Кунгуты близок и бесспорен.

Гетман должен снова втянуть обоих юношей в суровую воинскую жизнь, и он сделает это. Они, конечно, забыли уже, что воздух синий, вода зеленая, деревья лиловые. И что между всем этим должен сверкать металл.

Часовня переполнена: служанки, конюхи, повара, воины, ремесленники, стражники, богатые крестьяне и бедные дворяне со своими женами. Священник ведет богослужение истово. Его слова волнообразными спиралями поднимаются прямо к облакам. Люди, думайте о своем спасении! Христос на массивном кресте словно бы кивает измученной головой. На лицах молящихся выступает пот, но тоска в их душах исчезает. У священника мелодичный голос, и путь к спасению кажется легче, чем в другое время.

Недалеко от священника Яна Махи стоит пани Кунгута бок о бок с пани Аленой. И та и другая в вышитых чепцах, а на серебряных поясах висят объемистые мешочки. Наверное, они будут раздавать милостыню. Это можно предположить по благочестивому выражению их лиц. За их спинами две молодые девушки: Андела и Бланка. Сегодня на них шелковые платья, расшитые серебряными нитками. Платья отличаются только цветом. Девушки время от времени что-то шепчут. Что это? Молитва? Или просто светский разговор? Пусть лучше это останется в тайне.

Марек и Дивиш уже в одежде воинов протискиваются сквозь толпу. Люди уступают им дорогу, словно чувствуют под их кожаными куртками легкие панцири, словно заранее ощущают их локти возле своих ребер. Или они догадываются, что как раз этим двум юношам необходимо стать к левой колонне, чтобы хорошо было видно знатных пани? Едва ли. Такого дерзкого поступка никто не предполагает. Однако это именно так. Марек знает, где стоит Андела. Дивиш знает, где стоит Бланка. И оба должны встать так, чтобы девушки их заметили.

Юноши уже на месте и пытаются пристальными взглядами заставить девушек поднять склоненные головы. Голос священника звучит волнующе. Он тревожит молодые сердца своими нежными бархатными переливами. Марек взглядом касается Анделы. Она вошла в его сердце и останется там навсегда. Между тем Андела не поднимает глаз, так что он не может поделиться с ней своими чувствами. Дивишу повезло больше. Он уже дал знать Бланке: ты останешься в моем сердце, а я в твоем. Бланка всем своим видом выражает согласие. Краснеет по уши и шепчет что-то Анделе.

Темноволосая девушка сначала пугается. Пани Алена с пани Кунгутой так долго ей выговаривали, что привели в смятение ее мысли. Она должна отказаться от этого приятного юноши из купеческой семьи. Что скажет ее отец? У него определенно другие намерения. Андела должна была согласиться, ведь она знала эти намерения. И она перестала верить в свое внезапное и непривычное счастье. Может быть, это правда, что Марек лишь мимолетно прикоснулся к ее жизни. Настоящая любовь еще ждет ее. Она со всем примирилась. Уедет из Подебрад и даже не попрощается с Мареком.

Андела смотрит на Марека. Ее глаза сначала отказываются понимать его. Но цепи вскоре падают. Андела снова чувствует себя счастливой. Словно она прозрела, исцелилась от временного ослепления. Чувствует, что ее наполняет сияние света. От кончиков ногтей до корней волос.

И уже наступает мгновение, которое в течение всего богослужения ждет, затаившись в острых изломах готических сводов и украшениях часовни. Оно кратко, но подобно узлу, который нужно молниеносно разрубить, чтобы жизнь продвинулась на шаг вперед.