— Слушай, Александр, — голос её стал вкрадчивым, — ты же понимаешь, что я не одна в этом жестоком мире. У меня есть… друзья. Хорошие друзья, которые не любят, когда кто-то обижает маленьких беззащитных девочек.

Угроза была вполне прозрачной. И судя по району, где мы находились, друзья у мадемуазель Мадлен наверняка найдутся. Причём друзья с тяжёлыми кулаками и не слишком развитыми моральными принципами.

— И если ты не заплатишь прямо сейчас, то через полчаса мои друзья будут здесь. И поверь мне, mon petit, они не станут слушать твои оправдания про отсутствие денег.

Я посмотрел на неё внимательно. Блефует или говорит серьёзно? По глазам было видно — говорит серьёзно. И действительно, что ей мешает привести пару головорезов, которые за небольшую мзду вломят мне по физиономии?

А главное — драка сейчас мне совершенно не нужна. Во-первых, я в чужом городе и не знаю всех местных порядков. Во-вторых, скандал может привлечь внимание полиции, а это последнее, что мне нужно. В-третьих, у меня есть более важные дела, чем выяснение отношений с парижскими проститутками.

«Придётся платить», — решил я с досадой.

— Хорошо. Подожди здесь.

Я прошёл к столу, где лежали немногочисленные вещи Александра, которые Степан не взял для продажи и залога. Среди них была небольшая шкатулка с остатками денег. Пересчитал — немного больше двухсот франков. Практически всё, что у нас было.

«Замечательно. Теперь мы почти нищие».

Но выбора не было. Я отсчитал деньги и протянул их Мадлен.

— Вот. Двести франков.

Она быстро пересчитала купюры и спрятала их в корсаж.

— Merci, mon cheri, — улыбка вернулась на её лицо. — Знала же, что ты не подведёшь свою маленькую Мадлен.

«Маленькую», — мысленно повторил я, глядя на её внушительные габариты.

— А теперь, может быть, напоследок…? — она многозначительно подмигнула и начала развязывать корсаж.

— Нет! — слишком быстро сказал я. — То есть… не сейчас. Мне нужно собираться в дорогу.

Она пожала плечами.

— Как хочешь. Но помни — если когда-нибудь вернёшься в Париж, твоя Мадлен будет ждать тебя.

«Надеюсь, что не дождётся», — подумал я, провожая её до двери.

Когда она ушла, я упал на постель и потёр виски. Голова болела — то ли от недосыпа, то ли от стресса, то ли от отвращения к ситуации, в которой оказался.

«Что за мерзавец был этот Александр? — размышлял я. — Молодой человек не самой дурной наружности, из благородной семьи, с неплохим образованием — и при этом пользовался услугами такой… особы. При том что в Париже полно действительно красивых и элегантных женщин».

Впрочем, красивые и элегантные женщины стоят дорого. А у Александра, судя по всему, денег уже не водилось. Отсюда и такой выбор последних подруг.

«Ладно, — решил я, — главное, что теперь эта проблема позади. А в будущем нужно быть осторожнее. Особенно в отношении здоровья».

Потому что время такое, что венерические заболевания — это не шутки. Антибиотиков нет, лечение примитивное, а последствия… лучше не думать о последствиях. Сифилис в девятнадцатом веке был настоящим приговором. Медленным, мучительным приговором. Это одно из немногих знаний о времени куда я попал.

Нужно при первой же возможности показаться врачу. Проверить, не «подарил» ли мне мой предшественник что-нибудь на память.

В дверь постучали снова. Я вздрогнул — неужели Мадлен вернулась? Но голос был другой.

— Барин, это я, Степан.

— Входи.

Степан появился в дверях с озабоченным лицом.

— Как дела с вещами? — спросил я.

— Продал почти всё, барин. Пистолеты ваши, часы, кольцо с печаткой. И ещё кое-что из одежды.

— Сколько выручил?

— Триста франков с небольшим, барин. Немного, конечно, но на дорогу должно хватить.

Триста франков плюс те немногие деньги, что остались после визита Мадлен — всего около четырёхсот. Не густо, но доехать до России должно хватить. Особенно если ехать в собственном экипаже, а не нанимать почтовых лошадей.

— А экипаж в порядке?

— В порядке, барин, — мой вопрос похоже Степана даже обидел. — Лошадки, правда, не очень — старенькие и худоватые. Но до дома довезут.

— Отлично. Собирайся, едем.

— Сейчас, барин? Может, лучше завтра с утра пораньше?

— Сейчас, мы и так должны были еще вчера уехать. Чем быстрее мы покинем Париж, тем лучше.