— А кто из адвокатов рассматривал ваш иск в соответствие с ЗоСРО? Не могли бы вы дать мне номер его телефона?

Оказалось, что он — это она. Адвокат жила в кондоминиуме с видом на реку Камберленд, всего в полумиле от того илистого берега, где была найдена маленькая девочка, убитая Бадом Уайтом.

— Дело заключённого? Я больше не могу позволить себе ничего безвозмездного, — сказала она. Но когда капеллан сказал ей, что профессор профинансирует её посредством гранта, она проявила чуть больший интерес. Когда капеллан рассказал ей о телевидении, она отнеслась к нему с пониманием. В тот вечер они втроём поужинали на террасе ресторана в центре Нэшвилла. Капеллан заказал стейк с картошкой фри. У адвоката был хаш из мини сосисок с халапеньо. Профессор съел крабовые котлеты и получил несварение. Он собирался навестить Бада на следующий день.

Бад Уайт смотрел телевизор, когда охранник привёл своего посетителя, Бад много смотрел телевизор.

— Вы действительно профессор религии? — спросил Бад.

Профессор заверил его, что так оно и есть.

— И я здесь, чтобы выслушать рассказ о твоём сне.

Бад кнопкой отключил звук и рассказал профессору о своём сне.

— Иисус указал на меня, — сказал он.

Профессор кивнул. — Твой сон почти наверняка был знамением, — сказал он.

Бад не удивился. Он слышал о знамениях.

— Единственный верный способ попасть на Небеса — следовать по стопам Нашего Господа, — пояснил профессор.

Бад был сбит с толку. — По стопам? — переспросил он.

— Это просто фигура речи, — сказал профессор, понимая, что ему следует быть более точным, более буквальным в общении с Бадом. — Я имел в виду, идти тем же путём, что и он.

— Идти, — повторил Бад, оглядывая свою узкую камеру. В этом слове было что-то приятное. Но потом Бад вспомнил свой сон. — Это будет больно?

— Я не буду вешать тебе лапшу на уши, — сказал профессор, кладя руку на пухлое колено Бада. — Будет больно, это точно. Но подумай о вознаграждении.

Бад подумал о маленькой чернокожей девочке. Её лицо и волосы были чистыми, но платье было в грязи. Он закрыл глаза и улыбнулся.

— Первый шаг — надо подписать эти бумаги, делающие капеллана и меня твоими духовными наставниками.

— Я не очень хорошо пишу, — сказал Бад.

— Я помогу тебе, — сказал профессор, направляя руку Бада. — А теперь позволь нам с капелланом побеспокоимся о деталях. Но я могу сказать тебе следующее — Школа Богословия Камберлэнда согласилась заплатить за всё.

Богословие. Снова раздался этот восхитительный звук.

Профессор поднялся, чтобы уйти. — У тебя ещё есть вопросы?

— А как насчёт моей матери?

— Я не знал, что у тебя есть мать.

— Я не видел её с тех пор, как был маленьким мальчиком, но она была во сне.

Профессору было трудно представить Бада маленьким мальчиком. Может быть, дело было в бороде.

— Я подумаю, — пообещал он.

— Это возмутительно, — сказал начальник тюрьмы. — Это нелепо. Это невозможно.

— Мы согласны с первыми двумя пунктами, — сказала адвокат, — но не с третьим.

— Он хочет, чтобы его мать присутствовала там? — уточнил начальник тюрьмы.

— Как его духовные наставники, мы можем потребовать этого в соответствии с ЗоСРО, — сказал профессор.

— Неужели вы пойдёте на это? — нахмурился начальник тюрьмы.

Капеллан виновато пожал плечами.

— Мать Иисуса присутствовала же.

Адвокат положила свой атташе-кейс себе на колени. Она расстегнула его, но не открыла.

— Мы не хотели устраивать отдельное заседание по ЗоСРО. Мы хотели бы обсудить всё как коллеги. Даже друзья.

— Друзья?

Они сидели в кабинете начальника тюрьмы, перед огромным, в форме полумесяца, зарешечённым окном.

Адвокат перегнулась через стол и одарила начальника тюрьмы своей самой тёплой (которая была не такой тёплой, как у него, а его улыбка не была тёплой) улыбкой. — Мы не должны быть противниками, — сказала она. — Я просто забочусь об интересах своего клиента. Вы просто подчиняетесь закону страны. Капеллан и профессор здесь просто выполняют свои духовные обязанности, никто из нас не выбрал бы то, что выбрал Бад Уайт. Но кто бы выбрал что-нибудь из этого?

Она махнула рукой, указывая на тюремный двор за окном. Несколько мужчин развалились на ржавых тренажёрах для поднятия тяжестей и курили сигареты. Во дворе по-прежнему разрешалось курить.

— Я бы выбрал, — сказал надзиратель, — на самом деле, я действительно выбрал это. Я бросил юридический на втором курсе и переключился на исправительные учреждения.

— Значит, мы родственные души! — сказала адвокат. — Я бросила Полицейскую академию, чтобы поступить в Юридическую школу.

— Я тоже, — сказал профессор. — Я готовился к рукоположению, когда решил вместо этого получить степень доктора философии по библейской истории.