— Чтобы максимально точно повторить первоначальную процедуру, — сказал профессор, — необходимо провести тщательное предварительное бичевание.

— А где же тогда кнут? — спросил продюсер. Он и плотник были следующими в очереди.

— Это будет химическая порка, — сказал начальник тюрьмы. — В тюрьмах Теннесси хлысты запрещены.

Человек в резиновом костюме поднял маску, показывая, что он доктор. — Этот резервуар заполнен мощным средством для снятия краски, — объяснил он. — Оно травмирует клиента до того, как на него повесят крест.

— Клиент, — презрительно сказал профессор. — Я помню, когда вместо «клиент» говорили «пациент».

Парамедик проигнорировал его и опустил маску.

— В противном случае, — сказал капеллан, положив руку на пухлое плечо Бада, — ты мог бы висеть там несколько дней.

— Не пора ли приступить к делу, ребята, — мрачно сказала мать Бада. Она была единственной, кто шёл один. Репортёр из «Tattler» сказалась больной и уехала.

— Повернись, Бад, — сказал охранник.

Бад обернулся. Охранник отступил в сторону.

Доктор распылил пену на спину и плечи Бада. В первую долю секунды ему не было больно. Затем бумага промокла насквозь и начала дымиться.

Затем Бад закричал.

— Это законно? — спросил продюсер начальника тюрьмы.

— Что-что? — Крики Бада затрудняли восприятие.

Продюсер повторил свой вопрос. Начальник тюрьмы пожал плечами и кивнул в сторону профессора. — Спросите его. Он отвечает с этого момента до фактического МОД, или Момента окончания действия, — сказал он.

— Это законно? — спросил продюсер.

— Что-что?

Продюсер повторил свой вопрос.

— Посмотрите в своей Библии, — сказал профессор с загадочным видом.

— Существует пороговое требование религиозной подлинности, — сказала адвокат. — Иначе ничего этого не было бы.

— Означает ли это, что клиент был крещён? — спросил продюсер. Бад перестал кричать, он катался по полу, что трудно сделать в наручниках, пытаясь восстановить дыхание.

— Конечно, — сказал капеллан, который переместился в конец очереди.

— Конечно, — сказала мать Бада.

— Вы не можете делать это здесь, — сказал начальник тюрьмы из первого ряда.

— Что делать? — в один голос спросили капеллан и мать Бада.

— Вы двое. Это.

Они держались за руки.

— У нас пропал звук, — сказал дядя маленькой девочки, наблюдавший за происходящим из Зала защиты прав жертв по телевидению. Именно он нашёл её, отыскав её маленькую куклу на илистом берегу Камберлэнда.

Бад Уайт перестал кричать. Он катался по полу коридора, пытаясь восстановить дыхание.

— Это неправильно, — сказала бабушка маленькой девочки. Её звали Гекуба. Маленькую девочку назвали в честь её бабушки, которой это имя не нравилось, её бабушка всегда думала, что она, в конце концов, смирится, как часто бывает с детьми с необычными или библейскими именами. Но, увы, этому не суждено было сбыться.

— У нас пропал звук, — сказал дядя маленькой девочки. — Где охранник?

— Такого во сне не было, — простонал Бад. Он бился, как рыба, на холодном бетонном полу.

Доктор и надзиратель помогли ему встать на колени. Затем они передали его четырём добровольцам-заключенным в резиновых перчатках, протащившим его через дверь на тюремный двор.

Остальная часть группы последовала за ним.

— А где крест? — спросила мать Бада.

Одинокая стальная колонна стояла на вершине небольшого холма из щебня.

Плотник показал ей крестовину, которая лежала на земле у подножия холма:

— Мы соберём его по ходу дела, — сказал он

— Уже почти десять, — сказал надзиратель. — Пора приступать.

Капеллан не хотел забивать гвозди.

— Я — духовное лицо, — сказал он, — а разве государство не должно кого-то прислать?

— Они пришлют, — сказал начальник тюрьмы, но её не будет здесь до одиннадцати, обычно она просто ставит капельницу.

— Если повезёт, мы могли бы закончить к этому времени, — сказал плотник.

— Будем надеяться, что нет, — пробормотал себе под нос профессор.

— Бад готов, — сказала мать Бада. — Зачем тянуть? Мой мальчик жаждет попасть на Небеса, не так ли, Бад?