Аврелий послужил в легионе, потом неудачно женился и со временем развёлся. Убеждённый последователь философии Эпикура [17] , патриций целиком посвятил свою жизнь изучению классиков, путешествиям по многим известным в те времена странам.

В Александрии [18] , в Египте, он купил, спасая от виселицы, раба — нахального Кастора, хитрого грека сомнительной честности, которому суждено было стать его бессменным секретарём.

В 41 году — через двадцать лет с того памятного года, когда Аврелий отмечал своё шестнадцатилетие, — Клавдий, всеми забытый брат Германика, которого так стыдилась семья, взошёл на трон Цезарей и сразу же назначил ближайшим помощником опытного Палланте, своего бывшего раба-счетовода… Того самого, что однажды помог молодому Стацию разобраться в не сходившихся счетах.

Настало лето 42 года. Оно прошло спокойно, без каких-либо особых преступлений и загадок, которые нужно было бы распутать, без виновных, которых следовало бы разоблачить.

После отдыха в Байях [19] Аврелий вернулся в Рим.

Публий Аврелий пребывал в отличном настроении, когда направлялся к дому, где жила его новая знакомая.

После обеда он долго принимал освежающую ванну, желая достойно приготовиться к свиданию, на которое сумел уговорить красивую молодую женщину, с которой познакомился этим утром.

Вечер был великолепный. Закатное небо над столицей окрашивало кирпичные стены красным и каким-то нереальным светом озаряло мраморные колонны. Вдали виднелись белые крыши храмов и густые рощи пиний, похожих на раскрытые зонты.

Ему хотелось было поторопить носильщиков, но он передумал и лениво откинулся на мягкие подушки, снова и снова с удовольствием рассматривая город, который, как ему казалось, знает во всех подробностях, но который не переставал удивлять и восхищать его.

Раб-глашатай прокладывал в толпе дорогу паланкину по запутанным улицам Рима, а Кастор, любимый слуга молодого сенатора, шёл следом за носилками, бережно неся дорогую, тонкой работы алебастровую вазу.

Миновав шумные и многолюдные улицы в центре, рабы пронесли паланкин между огородами на Авентинском холме и, покружив по нему, вскоре остановились возле дома Коринны.

Снаружи он выглядел немного громоздким, но оказался довольно скромным и не слишком вычурным. У каменной ограды размещались небольшие лавки ремесленников, закрытые в этот час. Улица была пустынна, а деревянная дверь в дом приоткрыта, словно в знак приглашения гостю.

Аврелий улыбнулся про себя и постарался рассмотреть что-либо в темноте за порогом. На мгновение ему показалось, будто там мелькнули чьи-то огромные блестящие глаза и странное, остроносое лицо.

Желая поскорее оказаться внутри, он отпустил охрану и отправил носильщиков в ближайшую таверну с наказом пить там как можно дольше.

Он задержал только Кастора, который издавна был в курсе всех его любовных дел и который нёс, словно выставляя напоказ всему свету, тяжёлую алебастровую вазу, предназначенную в подарок по случаю приятного знакомства.

Дверца со скрипом открылась, и молодой сенатор вошёл, оставив верного слугу сторожить на углу. Оказавшись в небольшом атриуме, едва освещённом несколькими медными светильниками под потолком, он осторожно прошёл вперёд, надеясь обнаружить какие-то признаки жизни.

Красивая арка вела в небольшую скромную гостиную, где стояло несколько скамей и небольшой мраморный стол. Аврелий отметил изящество убранства и взглядом знатока сразу оценил, насколько это искусные и дорогие вещи.

У красавицы Коринны вкус оказался куда более утончённый, чем можно было ожидать, — прекрасная мебель работы лучших мастеров, украшений мало, но все весьма изысканные. Девушка явно предпочитала окружать себя немногими, но ценными вещами вместо ярких и вульгарных безделушек.

Аврелий остался доволен: теперь он уже не сомневался, что его алебастровую вазу оценят по достоинству. Очевидно было и другое: чтобы позволить себе подобную роскошь, этой красивой девушке, по всей видимости, приходилось рассчитывать на какого-то высокого покровителя, готового часто и широко открывать свой кошелёк.

Молодой сенатор решил, что человек этот был к тому же столь великодушен, что не ограничивал свободу своей подопечной и не запрещал ей принимать и других гостей.

Между тем из небольшой гостиной любопытствующий Аврелий прошёл в триклиний [20] , чтобы осмотреть и его. Обстановка тут также оказалась впечатляющей, и небольшие фрески на стенах с изображениями различных мифологических сюжетов говорили о роскоши и хорошем вкусе.

Здесь он тоже никого не встретил, поэтому вернулся в гостиную, мельком обратив внимание на одну из фресок — Зевс в облике быка похищает Европу.