— Хорошо, пока что притворюсь, будто поверил тебе. Но помни, что я лично займусь этим делом.

Сказав так, он покинул комнату, с жалостью и сожалением взглянув на окровавленное тело, которое ещё совсем недавно умело отдаваться страсти и желанию.

— Немного ниже, Кастор, — велел Аврелий рабу, который, искусно нажимая большими пальцами, пытался расслабить напряжённые мышцы его шеи.

С тех пор, как они вернулись домой, это были первые слова, которые он произнёс. Кастор, хорошо знавший господина, понимал его молчание и терпеливо ожидал, когда тот сам захочет поговорить с ним.

— Не можешь пережить смерть этой куртизанки, так ведь? — спросил он.

Аврелий по-прежнему молчал, и хитрый грек решил, что пора бы уже вызвать его на разговор.

— Представляю твою физиономию! — со смехом произнёс он. — Являешься в спальню весь такой ухоженный и надушенный, предвкушая любовные утехи, и вдруг видишь перед собой бездыханное тело. — Грек захохотал. — Великолепный фокус!

Господин наконец очнулся и мрачно ответил:

— Дурак! Что тут смешного? Уж поверь мне, ничего забавного в этом не было!

— Конечно, трупов ты уже немало повидал за свою жизнь! Помнишь, в тот раз, в Александрии… Да и женщин у тебя ещё будет впереди, сколько захочешь. Отчего же ты так расстроился?

— Она была очень красива, так жизнерадостна!

— И ты раньше никогда не встречал её?

— Нет, повторяю тебе, познакомился только утром. Знаешь, как мне надоели эти гонки колесниц! Сидеть там часами, умирая от жары, и слушать вопли ошалелой толпы — это не для меня! И всё же иногда приходится бывать там, потому что император сходит с ума по этим играм…

— Клавдий всё же лучше Калигулы [25] . Ты забыл, как все богачи, в том числе и ты сам, были обязаны делать ставки на Красных, чтобы ваш любимый император, болевший за Зелёных, мог выигрывать? Ха-ха-ха! За четыре года ни один возничий Красных не рискнул первым пересечь финиш! А посмел бы, так недолго радовался бы победе!

— Это верно! Сегодня состязания проводятся без обмана, и Клавдий умеет проигрывать с достоинством. Но мне всё равно там смертельно скучно. Вот я и посматривал по сторонам в поисках знакомых, и вдруг эта Коринна подошла и села недалеко от меня.

— На особой трибуне?

— Да, это произошло сразу после оваций императору. Тут появилась Мессалина [26] , и толпа взревела от восторга.

— Ещё бы! Овации императрице, конечно, были гораздо более искренние, чем императору. Она прекрасна, как богиня, он же — противный старик; хромой к тому же.

— А что в этом такого? Я ценю Клавдия. Он далеко не дурак.

— А кроме того, у него очень красивая жена!

— Мне никогда не доводилось видеть Мессалину близко, но вчера с моего места я мог рассмотреть её достаточно хорошо. Она действительно заслуживает прозвища «императрица Венера».

— Выходит, пока ты смотрел на недосягаемую Валерию Мессалину Августу, рядом опустилась эта молодая рыжеволосая девушка, возможно не столь очаровательная, как супруга императора, зато намного более доступная… И ты отнёсся к ней как к спасительнице.

— Конечно! Я сказал себе: «Иногда всё же бывает смысл посетить цирк», — и решил познакомиться с ней.

— А она сама проявила инициативу?

— Нет, я первым заговорил. Она лишь посматривала на меня украдкой, откровенно выставляя напоказ все свои прелести, едва прикрытые зелёным платьем, которое почти ничего не скрывало.

— Типично для женщины лёгкого поведения в общественном месте. Я знаю таких: они не хотят, чтобы их считали проститутками, и довольствуются немногими богатыми клиентами, которых весьма старательно отбирают. Ты сказал, что она оказалась на твоей сенаторской трибуне?

— Да, но это ничего не значит. Сегодня любой может купить себе место где угодно, даже бывшие рабы, когда разбогатеют. Достаточно протянуть кому нужно немного сестерциев.

— Ну конечно, сегодня ведь всё продаётся, даже кресла в сенате, что уж там говорить о местах на трибунах в цирке!

— Я сразу подумал, что, может быть, это содержанка какого-нибудь важного лица. Коринна не походила на аристократку, её выдавали манеры, как ни старалась держаться непринуждённо.

Кастор согласился: его хозяин хорошо разбирался в людях, особенно в женщинах, и вряд ли мог ошибиться в отношении прекрасной незнакомки.

— Если я правильно понял, тебе пришлось подарить ей очень дорогое кольцо.

— Разумеется, я ведь привык покупать то, что мне нравится, не глядя на цену.

Аврелий, которому предки оставили более чем внушительное состояние, был весьма уверен в себе, поскольку пользовался огромным успехом у самых знатных римских матрон.