— А этот памятник кому? — Иван указал на особенно впечатляющую скульптуру: десять человеческих фигур, взявшихся за руки, поднимали над головами земной шар.

— Памятник Единству народов, — пояснила Майя. — Поставили в честь объединения всех стран под красным знаменем.

— Всех стран?

— Ну, почти всех. Остались еще Америка и Япония, но и до них доберемся, — беззаботно ответила девушка.

Иван почувствовал холодок. В этом мире коммунизм действительно победил, но какой ценой?

Они дошли до берега Невы. Река была та же, но и здесь Иван увидел отличия. По воде сновали не только обычные катера, но и корабли, висящие в воздухе метрах в пяти над водой. Некоторые были размером с трамвай, другие — с целый дом.

— Воздушный транспорт, — объяснила Майя. — Магические двигатели работают только над водой. Что-то связано с энергетическими потоками.

На противоположном берегу Иван увидел знакомые очертания Петропавловской крепости, но шпиль венчала не привычная фигура ангела, а огромная красная звезда.

— А что стало с церквями? — тихо спросил он.

— Какими церквями? — Майя искренне не понимала. — А, ты про старинные здания? Их перестроили в Дворцы культуры. Вон в той бывшей… церкви — я не помню, как она называлась — теперь кружок художественной самодеятельности имени товарища Луначарского.

Они шли дальше, и Иван наблюдал за обычными горожанами. Люди не выглядели несчастными, но и счастливыми их назвать было трудно. Скорее — смиренными. Они шли по своим делам, стояли в очередях, работали на стройках новых памятников.

— Майя, — осторожно спросил Иван, — а что будет, если кто-то захочет уехать из страны?

— Зачем уезжать? — удивилась девушка. — Здесь же лучше всего в мире! А за океаном — капитализм, в США или Японской империи.

— Но если все же захочет?

Майя помолчала, потом тихо ответила:

— Никто не захочет. УМД следит за этим.

— Следит?

— Ну, знаешь… корректируют мысли тех, кто начинает думать о чем-то таком. Совсем чуть-чуть. Для их же блага.

Иван остановился. Значит, даже мысли здесь были несвободными.

— А тебя не корректировали? — спросил он.

— Меня? — Майя рассмеялась. — А ты думаешь, почему я скрываюсь? У меня иммунитет к ментальной магии. Врожденный. Таких очень мало.

Они дошли до площади, где стоял огромный памятник. Иван сначала принял его за фонтан — из центра композиции били вверх струи воды. Но потом понял, что это не вода, а жидкое серебро, которое, достигая вершины, рассыпалось искрами и снова стекало вниз.

— Памятник Первому магу, — сказала Майя с придыханием. — Юрию Алексеевичу Гагарину. Красиво, правда?

— Он что, действительно был первым магом в истории?

— Первым, кто научился летать без помощи заклинаний других магов. До него магия была доступна только избранным, а он доказал, что любой человек может овладеть ею. Правда, он после своего полета летать боялся, но это неважно.

Рядом с памятником Иван заметил группу детей. Они играли в какую-то игру, подбрасывая в воздух небольшие шарики света. Шарики парили, искрились, принимали разные формы.

— Этому в школе учат? — спросил Иван.

— Конечно. Основы магии изучают с первого класса. Но только безопасные заклинания — создание света, подъем небольших предметов, защитные барьеры.

Иван смотрел на играющих детей и чувствовал странную тоску. В его мире дети играли с мячами и игрушками, здесь — с магией. Что лучше? Он не знал.

— Майя, — сказал он наконец, — я хочу остаться здесь.

— Что? — девушка остановилась и посмотрела на него с удивлением.

— Я хочу остаться в этом мире. Не возвращаться в свой. Здесь… здесь интереснее.

Майя молчала, потом кивнула.

— Понимаю. Но для этого тебе нужны документы. Без них ты никто.

— А как их получить?

— Ольга Андреевна поможет. У нее связи в разных местах. Но…

— Что?

— Ты уверен? Этот мир не такой уж радужный, как кажется на первый взгляд.

Иван посмотрел вокруг. Высотные здания, памятники, люди в серой одежде, очереди, контроль мыслей… И все же здесь было что-то такое, чего не хватало в его мире. Может быть, ощущение общности? Или просто новизны?