— Наслаждайтесь, — сказал Серван. — Потому что на закате нас снова ждёт «ласковая» опека братьев Ла-Тимсы.

— Да, — ухмыльнулся Тад, — но до этого у нас есть еда, выпивка и хорошенькие девушки, с которыми можно пофлиртовать.

— Девушки! — воскликнул Джомми, вскинув голову, как испуганный олень, и озираясь по сторонам. — Чёрт побери, а я теперь рыцарь!

Остальные пятеро парней рассмеялись. Джомми осклабился и заявил:

— Ещё вчера я был простолюдином, которому нечего предложить, а теперь я — перспективный молодой рыцарь, да ещё и близкий друг королевского принца. А теперь, если вы, хулиганы, меня извините, я пойду посмотрю, скольких девушек смогу впечатлить, прежде чем нас затолкают обратно в университет.

— Тебе следует говорить «сэр Хулиган», — поправил его Тад, передавая едва тронутую тарелку ближайшему пажу.

Зейн принялся жадно уплетать еду.

— Я вас догоню через минуту! — пробормотал он с набитым ртом.

Проглотив последний кусок, он бросился вдогонку за своими назваными братьями. Годфри переглянулся с Гранди и Серваном:

— Да защитят боги дочерей Ролдема.

— Ты знаешь этих девушек с детства, Годфри, — усмехнулся Серван. — Мне скорее жаль этих парней.

Гранди громко рассмеялся.

Валко поднял меч.

С дальнего парапета родового замка его отец ответил на приветствие, встречая сына, вернувшегося живым с испытаний. Хиреа ехал рядом с Валко. После завершения обучения он просто сообщил сыну Камарина, что сопроводит его до владений отца, а затем отправится в свой родной город Талидан, расположенный ближе к горам на востоке. На почтительном расстоянии позади них следовали двое слуг Хиреа.

Когда они ехали рядом, Хиреа заговорил:

— Пришло время откровенного разговора, юный Валко.

— Того самого разговора, о котором ты упомянул в тот день на тренировочной площадке? — парировал молодой воин. — Того, которого я так и не дождался?

— Такова природа времени и обстоятельств, — ответил старый учитель. — Мне нужно сказать немногое, а твой отец расскажет тебе больше. Пока же позволь сообщить тебе, что твоя мать скрывала от тебя правду, чтобы уберечь от неосторожных слов или поступков до этого дня. Мы с ней встречались, и это поистине необыкновенная женщина. Вот что ты должен знать: всё, чему тебя учила мать — правда; всё, что тебе показывали с момента выхода из Сокрытия — ложь.

Валко резко повернул голову, уставившись на старика:

— Что?

— Кровожадность, которую мы испытываем в определённые моменты, жажда убивать молодых — всё это ложь. Всё это было навязано нам, но это не истинный путь дасати.

Валко застыл с открытым ртом. Теперь он понимал, почему старый воин не мог рассказать ему об этом в людном месте. Его сердце бешено колотилось.

— Твой отец скоро расскажет тебе больше. Ни с кем не говори о том, что я тебе сообщил, и не проси меня продолжить, — сказал старый учитель. — Здесь наши пути расходятся, но поверь мне, когда я говорю: следующий день решит, останешься ли ты в живых. Когда мы встретимся вновь, ты поймешь, почему я был так осторожен. — Он один раз помахал рукой в сторону далекого замка, отдавая честь отцу Валко, затем развернул своего варнина, свернул с дороги, ведущей к замку, и знаком велел своим слугам следовать за ним, оставив Валко одного на дороге.

Валко смотрел им вслед, ошеломленный. Он размышлял о тревожных словах Хиреа.

«Следующий день решит, останешься ли ты в живых».

Что бы это значило? Конечно, возвращающийся сын, прошедший испытания и обучение, может представлять опасность для отца, и Валко, вероятно, был более опасным противником, чем любой, с кем его отец сталкивался за последние годы. Но он также понимал, что его отец, скорее всего, был самым опасным противником, с которым ему предстояло столкнуться в ближайшее время. Хиреа, возможно, и был прекрасным наставником, но его лучшие дни остались в прошлом; Аруке же по-прежнему оставался фехтовальщиком, которого следует опасаться.

Валко ехал неспешным шагом, не желая казаться слишком торопливым. Подъехав к воротам замка, он заметил, что обе створки ворот были распахнуты в честь его возвращения. Он оценил этот жест, обычно для одного всадника открывали только одну створку.

Во внутреннем дворе замка Валко заметил отца, стоявшего на балконе и наблюдавшего за ним. К нему приблизился Ничтожный — управляющий поместьем отца — с потупленным взором:

— Господин Валко, ваш отец просит вас отдохнуть. Он примет вас в своих покоях после того, как вы пообедаете.

Спешившись, Валко спросил:

— Я не ужинаю с ним сегодня?

— Нет, господин, — ответил мужчина, слегка съёжившись, будто ожидая наказания за дурные вести. — Он занят неотложными делами, но желает видеть вас при первой возможности. Еду доставят в ваши покои.

Валко решил не допытываться у слуги. Ему не нравилась перспектива ужинать в одиночестве — время, проведённое с девятью другими выжившими воинами на тренировках, приучило его к обществу, чего ему так не хватало в детстве.