— Да, потрясающе.

— Я не вернусь, — сказал молодой воин.

— Куда?

— В наш мир. В Мидкемию. Я… не принадлежу тому месту.

— Ты принадлежишь… здесь? — спросил Паг.

Бек долго молчал, уставившись в небо, прежде чем наконец ответить:

— Нет. И здесь тоже нет. Мое место дальше — там, куда мы направляемся.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Паг.

— Не знаю как, — ответил Бек. — Просто знаю.

Паг замолчал. Он еще мгновение понаблюдал, как Бек всматривается в ночное небо, затем вернулся на свою подстилку. Лежа в темноте, пока юноша стоял у окна, Паг размышлял о своем безумном плане. Он знал, что это именно его план — все те послания были написаны его почерком, и вот уже почти пятьдесят лет ни один совет не оказался ошибочным.

Порой его удивлял собственный загадочный стиль — отсутствие объяснений, лишь краткие указания и предписания. Он понимал, что у его будущего «я» наверняка были веские причины быть столь скрытным, даже если сейчас это приводило в ярость его нынешнего… Он едва сдержал стон. Временные парадоксы сводили его с ума.

Он пролежал до рассвета, борясь с сотней сомнений и сотней внутренних демонов.

Валко проснулся мгновенно. Кто-то говорил. Голос был тихим и неугрожающим. Он повернулся и увидел Найлу. Девушка не ушла, а осталась рядом — сначала беседовала с ним, а затем легла рядом, обняв, как мать обнимает ребенка. К своему удивлению, он нашел это невероятно приятным и успокаивающим.

— Ваш отец зовет вас, — тихо сказала она.

Накинув халат, он последовал за ней, пока та не остановилась у дверей в личные покои отца. Найла один раз постучала и, не дожидаясь разрешения Валко, поспешно удалилась — словно действуя по заранее полученным указаниям.

Дверь открылась, но вместо отца за ней стоял незнакомец. Рука Валко рефлекторно потянулась к мечу, но доспехи и оружие остались в его покоях на манекене. Если этот человек окажется врагом, он обречен.

Однако незнакомец не сделал ни одного угрожающего жеста. Лишь молча указал внутрь:

— Ваш отец ждет.

Валко понял, что выбора у него нет. Если судьба уготовила ему смерть здесь и сейчас, отсрочить неизбежное все равно не удастся.

В комнате четыре кресла стояли полукругом напротив одного. Три уже были заняты: Аруке сидел прямо напротив одиночного кресла. Рядом с ним восседал мужчина в одеянии Жреца Смерти — по знакам отличия Валко определил его высокий ранг. По другую сторону от отца расположился Хиреа, едва улыбнувшийся, заметив недоумение на лице юноши. Незнакомец у двери, одетый как воин — в доспехах и с мечом, — оставался ему неизвестен.

— Садись, — приказал отец, указывая на пустое кресло напротив.

Валко повиновался, сохраняя молчание. Другой воин занял оставшееся место, и тогда Аруке наконец заговорил:

— Ты на распутье, сын мой. — Медленно обнажив меч, он положил его на колени. — Сегодня ночью один из нас умрет.

Валко вскочил и схватил кресло, готовясь использовать эту неуклюжую защиту. Жрец Смерти взмахнул рукой — и юноша почувствовал, как силы покидают его тело. Через несколько секунд он уже не мог удерживать кресло, и оно с грохотом упало. Новый жест жреца — и силы начали возвращаться.

— Ты бессилен против нас, юный воин, — произнес жрец. — Но знай: мы искренне желаем тебе жизни.

— Как это возможно? — опершись на спинку упавшего кресла, Валко ждал полного восстановления сил. — Отец говорит, что один из нас умрет сегодня. Неужели он чувствует бремя лет и жаждет достойной смерти так скоро?

— Именно это он и имеет в виду, — подтвердил Жрец Смерти.

Аруке вновь жестом велел Валко занять место, и тот нехотя опустился в кресло.

— То, что ты услышишь сегодня, началось столетия назад, — начал отец. — В день, подобный этому, одного из моих прадедов привели в эту самую комнату, где четверо мужчин сидели точно так же, как сейчас. Ему рассказали то, во что он едва мог поверить, но когда ночь сменилась рассветом, он остался жив — и полностью принял услышанное.

— Так продолжалось поколение за поколением, ибо в самой глубине истории Камарина сокрыта тайна. Тайна, которую ты либо сохранишь в себе на долгие годы, либо унесешь с собой в могилу этой ночью.

— Я сидел на твоем месте много лет назад, как до этого мой отец и его отец. Мы слушали, не могли поверить услышанному, но когда все было сказано — мы поняли. И с этим пониманием наша жизнь изменилась навсегда. Более того, каждый из нас дал клятву и отправился в путь — от того предка до меня. Мое путешествие продолжается по сей день.

— Путешествие? — переспросил Валко. — Куда?

— В место внутри души, — ответил Жрец Смерти.

Валко мгновенно насторожился. Мать предупреждала его не слушать Жрецов Смерти — ведь они, после самого ТеКараны, находились в наибольшей милости у Темнейшего. Любое отклонение от нормы они могли объявить богохульством, караемым мгновенной смертью. Хотя мать и поясняла, что чаще всего подобные обвинения касаются собственности, титулов, старых кровных вражд или выгодных брачных союзов, а не истинной доктрины.