Мальчик толкнул калитку и вошел. Лана огляделась по сторонам, и тоже вошла.

Их встретила просторная белая парадная. Кажется, теперь это будет ненавистный цвет Ланы.

В парадной было пусто, зато дальше, правее по коридору переговаривались.

– Меринда! Надо подготовить еще набор!
– донесся высокий визгливый голос.

– Уже!
– отозвалась другая.

Затем одна ушла дальше, а другая пошла в сторону парадной.

Лана юркнула за стеллаж с книгами, прячась от проходящей женщины. Пока Лана стояла там, прислонившись к стене, она присмотрелась: это оказалось краска. Она даже сколупнула ногтем в месте, где облупился кусок и под ним выступило тёмное основание. Лана почувствовала облегчение. Окружающая белизна давила.

Женщина на каблучках процокала мимо и вышла из здания.

Лана успела заметить мальчика, который скрылся в дальней комнате в конце коридора. Лана на цыпочках побежала следом. В этой комнате было несколько чёрных железных кроваток. На одну из них присел мальчик и уставился на стену напротив. Так и сидел как истукан, с ровной спинкой.

Лана заглянула в другие комнаты, там стояли лишь пустые кровати.

В середине коридора располагалось помещение побольше, распахнув широкие двери. Это оказалось столовая. Большой камин украшал переднюю стену. Посередине разместился длинный деревянный стол, по сторонам грубо-сколоченные табуретки на кривых ножках. Видно было, что плотник даже не старался. Но даже такие стулья были намного лучше тех, что она видела в кафе, белоснежных с резными ножками и спинками. Потому что она предполагала, из чего они сделаны.

В коридоре послышались шаги. Лана спряталась за широкую распахнутую дверцу столовой.

Шаги усилились, и группа вошла в столовую. Это была ведьма в черном, во главе с несколькими детишками в серых костюмчиках. Дети расселись вокруг стола, а ведьма достала котёл из печи. Она разлила какую-то неприятного вида похлебку по жестяным тарелкам. Дети дружно начали есть. Они ели молча, размеренно постукивая ложками.

Стояла тишина, которую она решал только звон посуды. Лана так и стояла за дверью, ожидая окончания трапезы. У неё начали дрожать коленки, то ли от волнения то ли, от усталости, то ли от голода.

Что это за место? Тот самый детский сад про который упоминал Данила? Это ведьмины дети или нет? Ни Данилы, ни той девочке, насчёт который Лана была уверена, что ее похитили, среди них не было.

Дети не выглядели испуганными. Никто не плакал. Но они все были как роботы.

– Складывайте сюда все тарелки!
– услышала она командующий голос ведьмы.

– Идите по комнатам, - раздалось следом. И дети дружно встали из-за стола и потопали.

Ведьма принялась очищать и мыть тарелки. У Ланы заурчало в животе. Она как могла стискивала живот. Но он, как ей казалось, издавал громкие раскатистые рёвы. К счастью, ведьма гремела железными кружками ложками и не расслышала их. Она стояла спиной.

Лана осторожно выглянул из-за двери, рассчитывая, что сможет незаметно выскользнуть. Только она сделала движение, как задела плечом дверь и та предательски скрипнула. Лана, ни живая, ни мёртвая вновь прижалась к стене.

Звон посуды прекратился. Лана задержала дыхание. Кажется, её обнаружили! Потому что ведьма зашагала в её сторону. Она остановилась у двери. Лана представила, как сейчас ведьма раскроет дверь и столкнётся вам ко лбу с Ланой, которая будет стоять тут во всей красе.

К ее огромному облегчению ведьма прошла мимо и вскоре её шаги удалились в коридоре.

Лана выбралась из своего укрытия и осмотрела коридор - пусто.

Лана продолжила осмотр других комнат. Оставалось еще две двери. В одной было пусто. Когда она открыла последнюю дверь, то там обнаружила детей. Они, так же, как тот первый мальчик, сидели по кроватям, ровно, вытянув спинки и уставившись прямо перед собой.

– Дети!
– шёпотом воскликнула Лана.

Они не отозвались.

Может, это все же ведьмины дети? Они такие странные. Они могут отличаться от обычных детей. Если ведьму живут около 300 лет, кто их знает, может и взрослеют по-разному. Возможно, что развитие ведьминого ребёнка младшего школьного возраста это как два-три годика. У человека. Поэтому они не говорят, но уже понимают. Зато они приучены к ритуалам и распорядку дня.

Лана подошла к одному из них.

– Вы вообще не умеете разговаривать? Может, хоть кивнете. Видели ли вы тут другого мальчика, лет десяти? У него примерно такой рост, - она показала себе по плечи.
– И волосы светлые как...

Лана оглядела ребят.

– ... Примерно такие, как у этого мальчика.

Она указала на мальчика с похожей стрижкой и цветом волос как у Данилы. Они сидел спиной.

– Да, почти такой же.

Лана поближе подошла, ткнула на мальчика и сказала:

– Да. Вот точно такие же!

Лана посмотрела на мальчика и тот поднял голову. У Ланы перехватило дыхание. На нее смотрели пустые глаза на Данилином лице. Но этот Данила был совсем другим, бледный. Лицо, как застывавшая глина. Он не моргал и смотрел одновременно и на Лану, и мимо, куда-то вдаль.

– Данила… - прошептала она в ужасе. Она склонилась к нему, потрясла за плечи:

– Данила, это ты?

Тот ничего не ответил.

Она в безмолвным ужасе оглядела собратьев по несчастью. Перед ней сидели дети - все с абсолютно пустыми глазами, словно бездны, в которых растворилась вся жизнь и надежда. Их молчаливое смирение напоминало ей образ призраков, запертых в этом мрачном месте, ожидающих своего часа. Они, как псы сидели на простых, жестких железных кроватках, укрытые тонкими одеялами, которых едва хватало, чтобы согреть тени, оставшиеся от их детства.