А я что? Я человек служивый. Приказ получил — выполняю!

Вообще, безудержный нездоровый альтруизм — совсем не мое. Но дурной пример заразителен, особенно на пьяную голову. Мой недавний собутыльник подорвался на помощь, ну и я вместе с ним. Вместе пили — вместе и в приключения встревать.

Ретивого Бранна удалось догнать только на крыльце, с которого тот свалился. Отскочив от земли, как огромный мускулистый мяч, коротыш вскочил и продолжил стремительный бег. Как выпущенное из пушки ядро, он просто снес калитку и побежал вверх по холму, где темное небо окрасило зарево пожара.

Я спрыгнул с крыльца, только чудом не повторив неуклюжий кульбит Бранна. Выбежал за забор и столкнулся со взъерошенной старушкой. В одной руке она держала пустое деревянное ведро, а в другой ни на миг не умолкающую псину.

Судя по всему, старушку звали Дорой.

— А ты еще кто?! — и женщина, и ее питомица удивленно уставились на меня.

— Дед Пихто, бабуля! Потом познакомимся! — я вырвал у нее ведро и припустил за Бранном, который уже добежал до вершины холма.

Внезапно между мной и недавним собутыльником пробежала черная кошка. В самом прямом смысле слова. Наглая зверюга выскочила на середину дороги прямо передо мной, зыркнула нахальным зеленоглазым взглядом и выгнула спину, издав угрожающее «ш-ш-ш»!

— Пошла вон, скотина! — мне было глубоко начхать на выражение кошачьего гнева, поэтому мой темп не замедлился ни на секунду.

Пришлось хвостатой спешно ретироваться в ближайшие кусты, чтобы не оказаться растоптанной. Я же пронесся мимо, не теряя надежды нагнать Бранна. Несмотря на короткие кривые ноги, дворф бежал, как олимпиец. Если бы в олимпийцы, конечно, брали пузатых неуклюжих выпивох: Бранн свалился еще раза три, не меньше. Только благодаря этому мне удалось наконец догнать его на вершине холма.

Мы на миг застыли. Бранн — чтобы оценить масштаб трагедии, а я — чтобы просто осмотреться и отдышаться. Деревня оказалась не такой уж и маленькой. Дворов тридцать. Но любоваться сельским пейзажем было некогда — полыхал какой-то большой сарай на окраине. К нему от окрестных домов уже стекались люди.

Мы поспешили на помощь.

— Откуда ведро?! — на бегу спросил Бранн, шумно опыхиваясь.

— У Доры взял, — в отличие от нового знакомца, дыхание я держал хорошо. — Пожар тушить.

— Так оно ж отхожее! — хохотнул дворф.

— Твою мать! — я брезгливо швырнул ведро в ближайшие кусты.

Дворф заржал еще громче, рискуя задохнуться. Впрочем, это не мешало ему не сбавлять темпа. Пунцовый, с раздутыми щеками, торчащей во все стороны бородой и выпученными глазами, он без устали перебирал короткими ногами, несясь вперед, как паровоз на полном ходу.

Не мужик, а кремень!

Но, несмотря на упорство и стремление, прибыли мы почти последними. Не могу сказать точно, виной тому отдаленность дома Бранна от места пожара или же тот факт, что мы изрядно приняли на грудь. В любом случае, мы старались: бежали по кривой, то и дело уходя в управляемые и не очень заносы, но неизменно приближаясь к цели.

Жители уже выстроились в две цепочки от небольшой речки до задорно полыхающего сарая, и передавали друг другу ведра с водой. Пока мы с Бранном пробегали мимо, мне удалось мельком взглянуть на местных. Мать моя женщина, кого тут только не было. Будто поблизости прорвало трубопровод с мультяшками, и все они решили обосноваться в этом месте.

От обилия невиданных доселе существ глаза просто разбегались. Смешные коротышки (даже по меркам Бранна) в красных колпаках, остроухая девка с волосами до пяток, уже знакомые мне рыболюди, крылатые бабы с ногами, как у куриц, здоровенный мужик с одним глазом и под три метра ростом, гребаный лепрекон в зеленом котелке, ожившее дерево и даже, мать его, кентавр!

И это далеко не все…

На миг мне даже показалось, что семейный рецепт пива Бранна подразумевал добавление в него каких-то грибов или трав. Иначе как объяснить все, что я видел прямо сейчас?!

Дурдом на выезде.

То ли я как-то подсознательно смирился со всем безумием, которое творилось вокруг, то ли изрядно накачался пивом, но почти мгновенно свыкся с увиденным. Заняв место в цепочке между длинноухой девкой в неприлично короткой ночнушке и каким-то хлыщом в вырвиглазном лапсердаке, я принял посильное участие в тушении пожара.

Хлыщ, кстати, вовсю голосил:

— Вместе, единым порывом, дадим мы пламени бой! Я же своим призывом, зову вас всех за собой!

Ага, поэт, стало быть. Доморощенный. Голос, кстати, оказался узнаваемым — именно он верещал «пожар» под окнами дома Бранна.

— Огонь все выше и злее! Но мы не страшимся его. Давайте вместе, дружнее, один чтоб за всех, а все за одного! — Хлыщ и не думал униматься. — Когда я…

Как же бесит!

— Захлопни хлеборезку, будь другом, — я с силой вручил ему полное воды ведро.