Ева. Неожиданно, зато объяснимо.

Теперь понятно, почему архивы школы Огня и тайная библиотека, к которым я обращался изначально, оказались бесполезны. Ева — это нонсенс, удивительный прецедент.

Кто это сделал я, безусловно, выясню. Вопрос «зачем» для меня, в общем-то, закрыт. Могущество, власть — два элемента которые правят миром и ради обладания которыми люди готовы на многое. Да и не только люди.

В том, что знания об отлове и подселении душ передала именно Данаралия, я не сомневался. Кроме самого знания у Данаралии был очень веский мотив.

Леди — прямой потомок Первого Лорда, их клан был уничтожен в том числе потому, что глава находился на поверхности. Будучи здесь, он не смог защитить соклановцев, и Данаралия люто ненавидела всю эту ситуацию. И людей.

После падения клана её мать оказались под опекой Пятых. Вышла замуж, родила Данаралию и привила ей нелюбовь ко всему, что касается жребия. Болтали, что эта леди всегда была немного чокнутой, и вот.

Незаконный и весьма неоднозначный поступок. В чём-то благородный, но закон есть закон. Как представитель Правящего клана я не могу закрыть на это глаза, я обязан вмешаться и наказать виновных.

Люди, которым она передала закрытые знания, однозначно не выживут. Да и саму Данаралию вряд ли пощадят.

В том же, что касается Евы… Я сидел напротив, пил кофе и наслаждался. Наконец-то моя голова не взрывалась от бесконечных «что», «как» и «почему».

Впрочем, пара вопросов ещё осталась:

— Воспоминание о том, как твою душу поймали, пришло только сегодня?

Щёки монашки порозовели, и это был лучший ответ.

— Нет, — опустив глаза, призналась она. — Но я не сказала, потому что посчитала это не важным.

Какая прелесть.

Я подался вперёд, украдкой вдыхая её аромат, впитывая очарование ауры. Наслаждался, но удержаться от иронии не смог:

— Что ещё кажется тебе не важным? О чём ещё ты молчишь?

Её глаза пусть на миг, но забегали. Ну, понятно!

— Вот теперь точно всё, — заявила эта особа.

Дразнит? Ох, Ева. Что же ты творишь?

— Точно?

Она закивала, а я решил не давить — всё равно поймаю. Всё равно выясню. Да и хуже уже не будет. Хуже невозможно.

— Помнишь что-то из своей прошлой жизни?

— Да, немного.

Я выразительно прищурился, и тогда она призналась:

— Ладно, я помню практически всё.

Понятно. Я расплылся в улыбке и спросил:

— Когда-нибудь, поздним уютным вечером, когда нам будет нечем заняться, расскажешь?

Я сам не заметил, как мой голос охрип. О том, что слова прозвучат как не самый приличный намёк, не подумал — а сообразив, не пожалел. Ева с порозовевшими щеками притягивала ещё больше.

Впрочем, здесь и сейчас с притяжением был перебор — я по-прежнему не мог находиться в компании монашки слишком долго. Привычно пьянел и начинал терять контроль.

Кажется, я снова выпал из этой реальности, и не знаю сколько это длилось. Потом пришлось попрощаться — Ева удалилась к себе.

Мне же хотелось получить ещё один, последний ответ в этой истории. Поэтому я телепортировался в кабинет, подхватил сундук с деньгами Свэрга и перешёл в Истем. В тот самый негостеприимный школьный двор.

Солнце стояло высоко, погода была неплохой и, учитывая прошлый раз, не было никаких поводов для визгов. Я уже приходил, ничего плохого не сделал — так зачем орать?

Но…

Снова истошные вопли! Затем гром колокола, коллективная паника разновозрастных девиц и моё досадливое рычание:

— Вот ведь… монашки.

Все успокоились лишь после того, как на крики явилась Иллария. Увидав меня, директриса не обрадовалась, стала бледнее праздничный скатерти. Визг сменился глухой, всепоглощающей тишиной.

— Великий Лорд. — Иллария учтиво поклонилась.

Хотела продолжить, но я перебил:

— Нужно поговорить.

Затем я тряхнул сундуком. Он был небольшим, но тяжёлым.

— Это от Евы. Деньги. Очень много.

Тишина стала прямо-таки замогильной.

— Да? — выдохнула директриса. — Но откуда у Евы… она же… как же…

От попытки выяснить источник денег я отмахнулся. Я пришёл не для того, чтобы удовлетворять чужое любопытство — я желал удовлетворить своё.

— Я желаю поговорить, — повторил я.

Директриса медленно кивнула и указала на лестницу. Мы прошли уже знакомым маршрутом, а когда очутились в кабинете, я водрузил сундук на стол, повернулся и сказал: